Особенно,... 
222 
В этот момент и другие заговорщики увидели, что полк солдат движется в их направлении. Конечно, они поняли, откуда прилетело ядро. Бонни и мужчины вцепились в повозку, в то время как Джеф направил мулов в узкие улочки города. Он решительно гнал животных сквозь толпу. Убегающие люди, которые уже добрались до боковых улиц, в ужасе прыгали в разные стороны. Бонни надеялась лишь на то, что они никого не задавят. А затем они оставили оживленные улицы и солдат далеко позади. Бонни боялась, что их будут преследовать всадники, однако немногочисленные кавалеристы были заняты тем, чтобы навести порядок на площади. Конечно, там началась драка, слова Духа побудили некоторых рабов обороняться.
— Отпустите меня! — потребовала Бонни, когда повозка летела по дороге недалеко от дома Дюфренов.
Джеф немного снизил скорость. Грузовая повозка, на большой скорости мчавшаяся по улицам предместья, быстро обратила бы на себя внимание.
— В таком виде? — насмешливо спросил Джеф. — Ты хочешь попасть в объятия своего доктора в обличье Бобби?
Бонни посмотрела на свою одежду. Конечно, об этом она не подумала. Ее рубашка и брюки промокли от дождя и были покрыты брызгами грязи. Кроме того, они пропахли порохом.
— Если хочешь, я высажу тебя в лесу за пляжем, — предложил Джеф.
Бонни кивнула — там она спрятала свою женскую одежду.
Вскоре после этого Джеф остановил своих мулов неподалеку от бухты красных мангровых деревьев. У Бонни тряслись колени, когда она спускалась с повозки.
— Надеюсь, что он выживет, — пробормотала она, когда Джеф тоже слез с повозки и обнял ее.
— Он уже выжил! — сказал Джеф. Он посмотрел Бонни в глаза. Казалось, он был близок к тому, чтобы снова прижать ее к себе. — Ты справилась! Ты сделала это, Бонни. Мы никогда этого не забудем! Но ты… Разве ты не хочешь уйти вместе с нами? Мы заберем этого ребенка…
Бонни спросила себя, как называется чувство, которое она увидела в его глазах — гордость или любовь? Неужели у нее был шанс соперничать с такими женщинами, как Деирдре и Сималуа, только тогда, когда она могла ему пригодиться? Неужели она необходима Джефу только тогда, когда ему нужно, чтобы она превратилась в Бобби?
Она решительно покачала головой. Конечно, Джеф испытывал к ней определенные чувства. Только это была не любовь, а скорее… ну, может быть, уважение. Или даже восхищение. Бонни придется завоевывать его снова и снова. И эта склонность ни в коем случае не включала в себя Намелок. Как он сказал о ней? «Этого ребенка…»
Леон называл малышку красавицей. Когда Бонни впервые увидела его, он держал ребенка на руках и кормил его. Он пел для девочки, он готов был защищать ее… Когда Макандаля схватили, Леон загородил собой Бонни и детей — а Джеф и Сималуа заботились только о своей безопасности.
Совершенно неожиданно при мысли об огромном Леоне с маленькой Намелок на руках Бонни ощутила прилив любви, нежности и доверия — чувств, которые она раньше не могла испытывать ни к кому, кроме Джефа.
Девушка подняла глаза на Джефа. Он призывно улыбался. Однако Бонни не могла представить его с ребенком на руках. Джефу больше подходили мачете и шпага.
— Нет, Джеф, — сказала она еще раз. — Я останусь здесь. И ребенок останется со мной. Я хочу жить в мире, Джеф. Если я и была что-то должна тебе, нашему народу и Макандалю, то сегодня я рассчиталась с долгами. Теперь у тебя есть твой мессия, Джеф. А мне дай мою свободу.
Бонни даже не обернулась, когда выскочила из леса на побережье. Она сбросила с себя мужскую одежду и прыгнула в волны. Теплая морская вода смыла с нее запах пороха, едкую вонь костра и пота — и вину. Бонни оставила позади призраков прошлого — мертвых моряков, команду «Морской девы» и мужчину, которого она в своих мечтах никогда не называла Цезарем. Девушка нырнула и поплыла далеко в бухту, а затем позволила волнам отнести ее назад.
Запуганная маленькая негритянка, когда-то принадлежавшая Скипу Дейтону, давно уже научилась плавать.
Глава 10
Виктор Дюфрен и Антуан Монтан действительно завершили этот вечер в портовом кабаке, но далеко не в таком угнетенном состоянии, как они предполагали ранее.
Губернатор и другие белые люди, разумеется, сразу же покинули трибуну, после того как никто не получил тяжелых ранений от выстрела пушки и града камней. Под защитой военных их провели во дворец губернатора. На площади перед дворцом в это время представители колониальной власти не могли чувствовать себя в полной безопасности. У некоторых рабов, которых заставили присутствовать на казни, напряжение, страх и ярость проявились в виде амока[43]. Виктор воспользовался этой возможностью, чтобы покинуть общество возбужденных плантаторов. На площади для казни нужен был врач, и Антуан Монтан присоединился к Виктору, чтобы помогать ему. Оба оказали помощь раненым представителям власти, а также раненым рабам. У пяти солдат и у тринадцати рабов Виктор мог лишь констатировать смерть. Однако никто из них не погиб от руки заговорщиков.
222 
