Особенно,... 
37 
Они еще немного посидели в машине, разговаривая о всяких пустяках, обменялись телефонами и адресами, а потом молодая женщина вышла из машины и отправилась по своим делам. Лиз на черепашьей скорости поехала домой. По дороге она позвонила Виктории и рассказала ей, что случилось, поскольку ее подруга когда-то специализировалась на случаях причинения личного вреда.
Выслушав ее, Виктория присвистнула сквозь зубы.
— Если эта Джейн, которую ты сбила, действительно настолько мила, как ты говоришь, в чем я лично сомневаюсь, то тебе чертовски повезло. В общем, вот мой совет, Лиз: не садись за руль, пока… Словом, еще некоторое время. Иначе это плохо кончится.
— Вообще-то я чувствую себя неплохо, — возразила Лиз. — Это только сегодня… Ведь сегодня Валентинов день, и я ездила на кладбище к Джеку. — Она начала всхлипывать и не смогла продолжать.
— Я все понимаю, Лиз. Я знаю, как тебе тяжело, и все-таки ты должна подумать о себе и о детях. Ведь тебя могут даже посадить в тюрьму! Кроме того, ты сама не простишь себе, если покалечишь или убьешь кого-то.
Виктория была права. Лиз уже подумала об этом, и перспектива заставила ее похолодеть. «Ну ничего, больше это не повторится!» — пообещала она себе, однако ей не очень верилось, что отныне она всегда будет внимательна на дороге. Любое, самое пустяковое упоминание о Джеке способно было вывести Лиз из равновесия — и надолго.
Она рассказала детям о том, что случилось, и они очень встревожились; очевидно, даже самые младшие переживали за нее сильнее, чем она полагала. Но когда она позвонила Джейн, та подтвердила, что чувствует себя хорошо. На следующий день Джейн даже прислала Лиз в офис букет цветов, чем совершенно потрясла ее. На карточке было напи-сано: «Не беспокойтесь, с нами обеими все будет хорошо».
Как только Лиз получила цветы, она немедленно позвонила Виктории.
— Должно быть, ты сбила ангела, а не человека, — заявила та. — Любой из моих клиентов предъявил бы тебе иск за моральный ущерб, за сотрясение мозга, за повреждение позвоночника и смещение таза, а я бы вытрясла из тебя не меньше десяти миллионов долларов компенсации.
— Слава богу, что ты больше не практикуешь, — пошутила Лиз и сама же рассмеялась — впервые со вчерашнего вечера.
— Ты чертовски права, подруга. Но не забывай: в этот раз тебе очень крупно повезло. Если повторится что-то подобное, все может закончиться гораздо хуже. Так что я надеюсь, этот случай тебя чему-то научит и ты воздержишься от вождения хотя бы на ближайшие две-три недели. А лучше — на пару месяцев.
— Я не могу не ездить, у меня еще так много дел!
— Тогда хотя бы обещай, что будешь очень осторожна, — сказала Виктория, не скрывая своего беспокойства.
— Обещаю.
Она действительно старалась быть очень осторожной, прилагая к этому большие усилия. Состояние ее несколько улучшилось, и, сравнив то, что было, с тем, что стало, она поняла, насколько рассеянной и невнимательной была в последнее время. Это неприятно поразило ее. Лиз решила, что должна как-то переломить ситуацию и взять себя в руки хотя бы ради детей. По выходным она сама водила их в кино и в кафе, играла с ними в кегли, и к Дню святого Патрика[1] — еще одному любимому празднику Джека — они чувствовали себя значительно лучше. Все пятеро если и не были счастливы, то, во всяком случае, заметно повеселели. Они снова смеялись за столом, врубали музыку на полную катушку, спорили из-за того, чья очередь звонить по телефону, и хотя их лица по временам выглядели не по-детски серьезными, Лиз знала, что они перешли ту грань, о которой ей говорил школьный психолог. Мир снова повернулся к ним светлой стороной, и ее дети снова начали вести себя так, как им и было положено в их возрасте. Увы, о себе Лиз ничего подобного сказать не могла. Ее бессонные ночи были по-прежнему наполнены болью и слезами, сюда еще добавился неослабевающий стресс, которому она подвергалась на работе.
Но в пасхальные выходные Лиз удивила всех. Ей невыносима была сама мысль о том, что и эти праздники пройдут, как все предыдущие, — в унынии, тоске и печальных воспоминаниях о Джеке. Лиз решила вывезти детей на озеро Тахо — покататься на лыжах и вообще развеяться.
Поездка произвела на детей поистине волшебное действие. Они обожали лыжные прогулки, но гораздо больше они радовались тому, что мама снова с ними, что она снова улыбается и даже смеется, скатываясь за Меган с ледяной горки. И это было именно то, чего им так не хватало.
37 
