17 
– А теперь, – помолчав, продолжил он, – нам уже пора начинать вести себя как молодожены.
– Если вы думаете, что…
– Я думаю, что пришло время для маленького приятного ужина без посторонних глаз, – успокаивающим тоном произнес он. – Я чертовски голоден. Уверен, что и вы тоже.
– Я… Ужин?
– Естественно. А вы чего ждали?
– Ничего… Я проголодалась, – честно призналась она.
– Вот и славно. Предлагаю переодеться и после этого попросить подать ужин. К счастью, мой слуга еще сегодня утром сел на корабль и сейчас ждет у меня в каюте. Но вы, разумеется, не подумали взять с собой горничную?
– Я не могла брать с собой кого-то против желания.
– Понимаю. Вы справитесь сами?
– Разумеется, – сухо ответила она.
– Хорошо. Тогда я оставлю вас.
– У вас еще есть время меня отпустить, – произнесла она тоном, в котором теплилась надежда. – Мы можем пристать к берегу…
– Я не собираюсь делать ничего подобного. Запомните это раз и навсегда.
Граф направился к двери, но, не дойдя, остановился и обернулся.
– Вы бросили мне вызов, сударыня, и я вам покажу, какой ошибкой это было. Думаю, нас обоих ждет очень интересное будущее.
Он вышел до того, как она успела ответить.
Венеция принялась со злостью раскрывать сумки и чемоданы, начиная понимать, на какие неудобства обрекла себя, не взяв с собой горничную. Она всегда была самостоятельной и лучше многих дам могла о себе позаботиться, но сейчас помощь была бы очень кстати.
Посмотрев по сторонам, она признала, что «королевский номер» выглядел весьма впечатляюще. Здесь имелся туалетный столик и несколько кресел. Стены были украшены картинами, которые выглядели так, словно попали сюда прямиком из королевского дворца.
Кроме того, каюта располагала даже кабинетом с письменным столом и двумя ванными – одна для нее, а вторая примыкала к туалетной комнате графа, в которую можно было попасть из большой спальни.
Заглянув в туалетную, Венеция увидела одну узкую кровать. Потом она посмотрела на большую двуспальную кровать в своей комнате.
Это была кровать для молодоженов. А именно в этом качестве они здесь и находились, как граф напомнил ей.
Он вернулся в ее мысли: высокий, широкоплечий и, самое главное, красивый притягательной мужской красотой. Он был создан для того, чтобы быть любимым женщинами. Он притягивал их к себе именно тем, что знал: он может получить любую, какую захочет.
Венеция, не имевшая никакого опыта в таких материях, поняла все это инстинктивно. Ни одна женщина ни с чем не спутала бы сластолюбивый блеск глаз, который говорил: женщины нужны для того, чтобы доставлять удовольствие, и он будет пользоваться ими, когда у него возникнет такое желание.
Она догадалась, что до сих пор граф Маунтвуд не встречал отпора, еще ни разу не становился объектом насмешек женщины, и поэтому он так взъярился на нее.
Венеция догадывалась, что, случись им повстречаться при иных обстоятельствах, она, возможно, и не устояла бы перед обещанием неведомых удовольствий, которое сквозило в каждой черточке его лица. Она могла бы влюбиться в его самоуверенность властелина мира.
Но они встретились врагами, и теперь ей приходилось остерегаться именно того, чем он ее привлекал. Она не имела права сдаться, смягчиться или позволить ему приблизиться к себе хотя бы на дюйм.
Ни на дюйм.
По какой-то причине эта мысль заставила ее взгляд упасть на обручальное кольцо, украшенное огромным бриллиантом в окружении россыпи камней поменьше. Это было настоящее произведение искусства. Он отдавал его своей будущей жене, но не ей.
Медленно, уверенно она сняла его с пальца и положила в ящик туалетного столика.
Разобрав вещи, Венеция пошла в ванную и набрала воды. Лежа в ванне, ощущая обнаженным телом прохладу воды, она подумала о Мэри. Только бы у нее все было хорошо и она вышла за Дэвида…
В этой тихой маленькой комнатке было очень покойно, и Венеции хотелось все хорошенько обдумать, но она не могла оставаться здесь вечно. Рано или поздно ей все равно придется подняться и сразиться с врагом.
Доспехами для предстоящей битвы она избрала голубое платье – то самое, которое было на ней в первый вечер. Возможно, это был не самый лучший вариант, но все остальные платья сильно помялись. А это было уложено в чемодан в последнюю минуту и потому пострадало меньше всего.
Платье надеть на себя Венеция смогла, но неожиданно она столкнулась с непредвиденной трудностью. Без горничной застегнуть спинку не было возможности.
17 
