41 
Начальник форта представился полковником Аркрайтом.
– Вы храбрая женщина, если добрались сюда. Редкая леди отважится путешествовать по этим неприступным местам.
– Замечательно, что вам удается успешно сдерживать врага, – заметила Венеция.
Полковник улыбнулся.
– Нам все время приходится держать ухо востро, так сказать. Однако некоторые рассказы, которые доходят до юга, во многом преувеличены, и здесь все не так плохо, как кое-кто считает.
– Вы удержали форт в наших руках, этим можно гордиться, – сказал граф. – Я сообщу ее величеству о вашем героизме и о том, как успешно вы сдерживаете русских. Хотя, думаю, они еще не скоро отступятся.
Полковник рассмеялся.
– Они никогда не сдаются, – ответил он. – Нам приходится быть начеку днем и ночью. Хотя атакуют они уже не так часто, как раньше, когда я только приехал сюда.
Граф проверил всех караульных не только в самом форте, но и в палаточном лагере вне его стен.
– У вас больше людей, чем я ожидал, – заметил он, когда они вернулись в форт.
– Я всегда требую, чтобы мой гарнизон был полностью укомплектован, – сказал ему полковник Аркрайт. – Жизнь здесь трудная и опасная, но наши воины, которые остаются на юге, все мечтают рано или поздно попасть сюда.
– Да. Я вспоминаю свою службу, – мечтательно произнес граф. – Особенно тот ни с чем не сравнимый восторг, который испытываешь, когда идешь в атаку.
Произнося эти слова, он посмотрел на Венецию, которая как раз подходила к нему, и улыбнулся. Но она не улыбнулась в ответ. Что-то в его голосе сказало ей, что он мечтает снова оказаться в гуще битвы.
А он не должен этого делать, – пронеслось у нее в голове. Не должен рисковать жизнью сейчас, когда она начала понимать, что он для нее значит. Она бы не вынесла этого.
Как другие женщины выдерживают подобное? В форте обитало несколько леди, поскольку офицерам было позволено привозить с собой жен. Жизнь их проходила спокойно, они делили время между домашними хлопотами и помощью в фортовом госпитале.
Жена полковника сразу взяла Венецию под свое крыло. Она оказалась женщиной доброй и приятной в общении, но Венеция с большей охотой послушала бы рассказы мужчин.
В тот вечер офицеры устроили в их честь банкет. Венецию усадили довольно далеко от графа, поэтому поговорить с ним у нее не было возможности.
Позже он посоветовал ей изобразить усталость с дороги, чтобы ни у кого не возникло вопросов, если она решит уйти к себе пораньше. Венеция решила, что он хочет ее выпроводить, чтобы свободно поговорить с военными.
Но делать было нечего, оставалось только исполнить его волю. Она пожелала всем спокойной ночи самым любезным тоном, чтобы скрыть, что внутри у нее все клокочет, и ушла.
Прошло еще три часа, прежде чем граф присоединился к ней.
– Простите, если побеспокоил, – сказал он.
– Я не спала, – честно ответила Венеция. Все это время она не сомкнула глаз от тревожных мыслей.
Она услышала, как он разделся и лег в кровать рядом с ней.
– Вы устали? – спросил он тем нежным голосом, от которого ее сердце всегда начинало биться быстрее.
Но она усилием воли заставила себя не поддаться его колдовскому воздействию.
– Я хочу поговорить, – твердо произнесла она.
Было темно, но она почувствовала его удивление.
– Хорошо. О чем вы хотите поговорить?
– О завтрашнем дне и о том, чем мы займемся.
– Возможно, вам стоит посетить фортовый госпиталь. Я уверен, бедные раненые солдаты оценят это.
– А что будете делать вы? – спросила она.
– Осмотрю окрестности. Хочу взглянуть на Хайберский проход.
– Потому что оттуда приходят русские?
– Это практически единственная дорога из Индии в Афганистан, и мы должны постоянно держать ее под наблюдением. Но вам, моя дорогая, совершенно не о чем волноваться.
– Я волнуюсь о вас. Вы ведь мечтаете вернуться в армию, да?
На его устах появилась почти робкая улыбка.
– Ну, может быть… Разве что самую малость.
– Но сейчас вы не в армии! – вскипела она. – Сражаться с русскими должны они, а не вы. Вы помните, что должны вернуться в Англию с докладом королеве? Вы не имеете права рисковать жизнью, ваша жизнь принадлежит ей.
– А вы не хотите сказать, что она принадлежит вам? – спросил он.
Венеция внутренне напряглась, услышав в его тоне недовольство тем, что она присваивает его.
– Конечно нет, – быстро сказала она. – Я бы ни за что не стала обременять вас своей персоной.
41 
