— Ты поедешь в частную клинику, и я достану тебе лучшего врача в Лондоне.
— Тебе это не по средствам, Линда, — попыталась возражать она.
— Я очень богата, Бесси, моя настоящая фамилия Рокфеллер.
Я спустилась вниз и сказала тетушке, что вернусь через час и расплачусь с ней. Миссис Глобел приободрилась и повеселела.
— Вы молодчина, тетушка, жаль только, что раньше не дали знать, я бы давно что-нибудь сделала.
Я села в такси и кинулась на поиски Клеоны. И Клеона не подвела. Когда я все ей рассказала, она связалась со своим врачом и тот порекомендовал клинику. Мы все устроили, и она одолжила мне двадцать фунтов.
Я привезла врача с собой, и он осмотрел Бесси. Он оказался очень хорошим человеком, никого не упрекал и не поучал, хотя, конечно, сразу понял, в чем дело.
Он вызвал санитарную машину и медсестру. Бесси завернули в одеяло и положили на носилки. Испуганная Бесси цеплялась за мою руку.
— Ты меня не оставишь, Линда, ведь не оставишь? — повторяла она.
Я пообещала, но, когда мы приехали в клинику, в операционную меня, разумеется, не пустили.
Я ожидала приговора внизу и надеялась только, что в моей жизни никогда больше не будет такого ужасного ожидания.
Мне показалось, что я часами ходила и ходила по комнате, пока наконец не появился доктор — знакомый Клеоны. Он оставался с Бесси все время, хотя операцию делал другой врач.
— Думаю, все в порядке, мисс Снелл. Сэр Артур удовлетворен исходом операции, и будем надеяться, что ваша подруга проведет ночь благополучно.
Поблагодарив его, я спросила:
— Сколько это будет стоить?
Он подумал немного и сказал:
— Пятнадцать фунтов в неделю, но я уверен, что сэр Артур сделает скидку, если я его попрошу. Обычно он берет сто пятьдесят гиней, но не волнуйтесь, думаю, вам обойдется дешевле.
— Мне не жаль денег, — быстро сказала я, — вопрос только в том, где их достать.
— Понимаю. Но не беспокойтесь, двадцати пяти гиней будет достаточно. Он добрый человек, я знаю. Если бы вы промедлили еще сутки, могло быть слишком поздно. Ведь вы согласны, что человеческая жизнь стоит любых жертв.
Доктора — удивительные люди. Я часто слышала, как они бывают добры к бедным девушкам, но мне никогда еще не случалось в этом убедиться.
Когда я доложила обо всем Клеоне, она сказала мне, что в этой клинике они обычно берут двадцать гиней в неделю и что они всегда очень хорошо относятся к пациентам, и поэтому она рада, что Бесси попала туда.
Доктор Эдвардс — так зовут симпатичного врача — говорит, что Бесси пробудет там пять или шесть недель. Я заплатила сразу же за две недели вперед и еще за операцию.
— Вы можете подождать с уплатой, — сказал доктор Эдвардс. Но я предпочла рассчитаться, пока у меня было чем.
Я вижу, что мне предстоят еще и другие расходы. Когда я зашла сегодня утром навестить Бесси, сестра сказала:
— Будьте любезны привезти ночные рубашки для вашей подруги, у нас нет для нее подходящего размера.
К Бесси меня не пустили, потому что она еще слаба, но сестра сказала, что ночь прошла хорошо и что я смогу увидеть ее через день-другой.
Днем я поехала на Тотнэм-Корт-роуд.
Тетушка, разумеется, уже сдала комнату Бесси и запихала все ее вещи в старый сундук на чердаке. Я еще никогда не видела такого невообразимого беспорядка, хотя моя собственная одежда в былые времена выглядела, наверно, не лучше.
Все вещи нуждались в стирке и штопке. Наконец я нашла одну рубашку более или менее приличную, все остальное никуда не годилось. Теперь-то я знаю, что все, что стоит дешево, в конечном счете обходится дороже.
Просматривая содержимое сундука, я нашла фотографию Тедди и пару его писем, которые Бесси сохранила.
В них не было ничего особенного, но меня взбесило то, что он оставил ее в таком состоянии — если бы он прислал ей денег, я бы еще могла с этим примириться, но бросить ее в таком состоянии было просто подло.
Конечно, Тедди был слишком умен, чтобы написать на конверте или в письме свой адрес, и я не знала, где его найти. Подумав немного, я решила обратиться к Тони.
Я никогда бы этого не сделала ради себя самой. Тони мне очень помог и предпочел уйти из моей жизни, но я так переживала из-за Бесси, что тут же позвонила ему на работу.
Когда меня спросили, кто говорит, я сказала: «Это от мистера Канталупа», потому что я знала, что на эту фамилию он должен будет среагировать. Вскоре я услышала его голос: