254 
Джон Сайдблоссом проскакал на своем черном жеребце мимо кареты Уорденов и вежливо поздоровался с ними. Гвинейра вздохнула. От свидания с «овечьим бароном» из Отаго она с удовольствием отказалась бы!
Впрочем, Сайдблоссом не держал зла на Джеральда за то, что тот во время поимки МакКензи не принял его сторону, и даже зарезервировал места в зале для семьи Уорденов. Он сердечно поприветствовал Джеральда, слегка снисходительно поздоровался с Полом, а на Гвинейру лишь бросил ледяной взгляд.
— Ваша прелестная дочь вернулась домой? — спросил он насмешливо, когда она усаживалась в зале — как можно дальше от Сайдблоссома.
Гвинейра промолчала. Но Пол поспешил заверить своего кумира, что никто ничего не слышал о Флёретте.
— В Холдоне поговаривают, что она, должно быть, оказалась в каком-нибудь очаге разврата! — объявил Пол, после чего Джеральд строго одернул мальчишку.
Гвинейра никак не отреагировала. В последние недели она все меньше и меньше внимания обращала на выходки Пола. Мальчик давно вышел из-под ее влияния — если он вообще когда-то слушался ее. Теперь Пол ориентировался только на Джеральда; в школу к Хелен он тоже практически перестал ездить. Джеральд постоянно говорил о том, что нужно нанять домашнего учителя, но Пол считал, что для фермера и скотовода он выучился достаточно. Во время работы на ферме он как губка впитывал знания пастухов и стригалей. Несомненно, Пол был наследником, которого так хотел Джеральд, но при этом не стал подходящим партнером, на которого мог бы рассчитывать Джордж Гринвуд. Молодой маори Рети, управляющий делами Джорджа, пока тот находился в Англии, жаловался Гвинейре на ее свекра. По его мнению, Джеральд воспитывал второго невежду, такого же, как Говард О’Киф, но в любом случае у Пола было меньше опыта и власти, чем у его деда.
— Мальчику ничего нельзя сказать, — продолжал Рети. — Работники на ферме его не любят, а маори в открытую ненавидят. Но мистер Джеральд не обращает на это никакого внимания. Контроль над стрижкой овец! В двенадцать лет!
Гвинейра слышала то же самое от стригалей, которых возмущало несправедливое обращение. В стремлении показать свою важность и выиграть традиционную борьбу между сараями для стрижки Пол насчитывал большее количество постриженных овец, чем это было в действительности. Вначале стригали не обращали на его «просчеты» внимания и даже радовались, так как им платили за количество постриженных животных. Но когда выяснялось, что количество шерсти не соответствует записям Пола, Джеральд приходил в ярость и вымещал злобу на работниках. Другие же стригали жаловались на то, что соревнование подвергалось открытому манипулированию, из-за чего премии распределялись несправедливо. Все это превращалось в ужасную неразбериху, и в конце концов Гвин пришлось заплатить работникам намного большую зарплату, чтобы в следующем году хотя бы кто-то согласился вернуться к стрижке овец.
Гвинейра была сыта по горло выходками Пола. Больше всего ей хотелось отправить его на пару лет в Англию или хотя бы отослать в интернат в Данидине. Но Джеральд ничего не хотел об этом слышать, и поэтому Гвинейра поступала так, как привыкла поступать еще с момента рождения сына: она просто игнорировала его.
Теперь, оказавшись в зале суда, Пол, слава богу, вел себя тихо. Он подслушивал беседу между Джеральдом и Сайдблоссомом, а также ловил холодные замечания других «овечьих баронов» из Отаго. Зал быстро наполнился людьми, и Гвин жестом позвала к себе Рети, который одним из последних втиснулся в помещение. По пути у него возникло несколько преград — некоторые pakehaне хотели уступать место маори, — но упоминание имени Гринвуд, как всегда, срабатывало для Рети положительно.
Наконец часы пробили десять раз, и с точностью до минуты почтенный судья сэр Джастин Стивен вошел в зал и объявил заседание открытым. Большинство присутствующих заинтересовались происходящим только после того, когда в помещение завели обвиняемого. Появление Джеймса МакКензи вызвало настоящую бурю проклятий и радостных возгласов. Сам же Джеймс ни на что не реагировал, держал голову опущенной и, казалось, оживился лишь тогда, когда заметил, что судья разрешил присутствовать в зале простым людям.
Гвинейра следила за Джеймсом, поглядывая на него из-за спины крупного фермера, который уселся перед ней. К сожалению, в отличие от Джеральда и Пола, она оказалась не на самом удачном месте, поскольку ей пришлось сесть как можно дальше от Сайдблоссома. Джеймс МакКензи увидел ее, когда уселся рядом со своим унылым государственным защитником.
254 
