102 
– Я беру на несколько дней отгул, – спокойно объяснила она.
– Но зачем тебе оставаться здесь? – Дэвид ничего не понимал. Стояли холода, шел снег, ему хотелось без оглядки бежать отсюда в Лос-Анджелес. А она явно не спешила возвращаться, и он подумал, что она просто хочет отключиться от всего после этой бешеной гонки с нескончаемыми перелетами и изматывающими переговорами. Разве можно винить Тимми за это, и, может быть, она и в самом деле лучше отдохнет в Нью-Йорке, за три тысячи миль от своего лос-анджелесского офиса, хотя необходимость решать какие-то деловые проблемы своей империи не оставит ее в покое и здесь.
– Просто хочу перевести дух, – объяснила она Дэвиду, когда они выходили из конференц-зала, где шли переговоры, следом за ними двигалась толпа юристов, все поздравляли друг друга. – Мне надо выспаться, похожу по театрам, по магазинам.
Он и заподозрить не мог, что она встречается в Нью-Йорке с Жан-Шарлем и хочет сохранить это от всех в тайне, хочет оберечь только что народившееся между ними чувство, как оберегают новорожденного младенца. Хотя бы на этот раз она должна раствориться вместе с Жан-Шарлем в безвестности и понять, что между ними происходит. О том, чего не произойдет, они уже договорились, а там будь что будет, никому нет до них дела, никто не должен их видеть и даже что-то о них знать.
Вечером она пришла в гостиницу, легла и долго-долго спала. Когда она вернулась из Нью-Арка, звонить Жан-Шарлю уже было поздно. А когда он утром вылетал из Парижа, было слишком рано для нее. Из-за разницы часовых поясов они смогут поговорить, только когда он уже прилетит в Нью-Йорк. Жан-Шарль просил ее не встречать его в аэропорту. Они встретятся в гостинице, а позвонит он ей, как только самолет приземлится. Но случилось так, что Тимми легла спать слишком рано и проспала слишком долго, проснулась уже в начале седьмого. Она могла не спеша принять душ, одеться, позавтракать и встретить его в аэропорту. Номер его рейса и время прилета она знала и позвонила своему водителю в семь утра, попросила быть у входа в гостиницу в девять. Самолет Жан-Шарля прилетал в десять. Она надеялась, что не пропустит его возле выхода из таможенного контроля, где в Нью-Йорке всегда настоящее столпотворение.
Всю дорогу в аэропорт она в волнении думала о нем, вспоминала слово в слово все, о чем они говорили друг другу за прошедшие две недели. Они позволили себе подойти к границе разумного. Что, если при ярком свете дня наваждение растает, как дым? Оба хорошо понимали, что такое вполне может случиться. Скорее бы увидеть его и все понять, хотя ей было смертельно страшно. Ей столько лет, а она трепещет как школьница…
Когда самолет Жан-Шарля приземлялся в аэропорту Кеннеди, Жан-Шарль думал о том же. А если он все это себе напридумывал? И она тоже? Они отдались во власть сумасшедшему порыву, безудержной игре воображения, и едва посмотрят друг на друга, как наваждение исчезнет. Скоро, скоро они все поймут. Хорошо, что у него будет время привести свои мысли в порядок, пока он проходит таможенный контроль и едет на такси в город, а ехать придется долго. Прежде чем он увидит Тимми, он должен побриться и принять душ. А когда самолет приземлился, он увидел в окно, что идет снег. С неба медленно падали, кружась, огромные красавицы снежинки. Все покрывал пышный слой чистейшего белого снега, он лег на предыдущий снег, который выпал еще вчера. Мир казался сказочным, волшебным. Самолет катился по полю к аэровокзалу, потом остановился, к нему приставили трап.
Жан-Шарль спустился на землю одним из первых со своей дорожной сумкой. Багажа у него не было, нужно было только поставить печать в паспорте у иммиграционных властей, и все, можно ехать. Пока он стоял в очереди к столу иммиграционного контроля, его сердце колотилось как сумасшедшее, но вот наконец печать поставлена, он вошел в здание аэровокзала, низко опустив голову и думая о ней, об их судьбоносной встрече, гадая, как пройдут эти дни, что произойдет во «Временах года».
Тимми стояла возле выхода из зала таможенного досмотра, прислонившись к стойке, и внимательно вглядывалась в лица выходящих людей. И вдруг ее охватила паника: а если она его пропустит или уже пропустила? Но на табло появилось сообщение, что пассажиры его рейса пока еще проходят таможенный контроль. Она глядела на двери и вдруг неожиданно увидела его, Жан-Шарля, он выходил из них опустив голову, в темно-синем пальто, с дорожной сумкой в руках. При виде его она заулыбалась, сердце бешено рванулось, а он шел прямо к ней, не зная, что она его ждет. И едва она его увидела, как и из сердца, и из души, и из мыслей улетучились все страхи и сомнения. Тимми знала, что мужчина, который приближается к ней, – ее судьба. Между ними осталось всего несколько шагов, и вдруг что-то заставило его поднять голову, и он увидел ее. У него перехватило дыхание, он остановился, и улыбка медленно осветила его лицо. Тимми сделала шаг навстречу ему, другой… он выпустил из рук свою дорожную сумку и крепко обнял ее. Их обтекал бурлящий водоворот людей, словно крошечный островок, а Жан-Шарль крепко прижимал Тимми к своей груди и, забыв обо всем на свете, целовал, а она чувствовала, что нет больше ее, нет больше его, есть только они. Они стояли так, наверное, вечность и не могли оторваться друг от друга. Наконец он посмотрел на нее и улыбнулся.
102 
