Особенно,... 
32 
Арни ни за что в жизни не стал бы благодарить старуху за такое предсказание, но Кларенс спросил:
— Мы можем что-то сделать для тебя?
— Да, — ответила Зана, — продать шкуры и купить нужные мне вещи. Часть вырученных денег вы сможете оставить себе.
Не дожидаясь ответа, она вошла в хижину и вернулась, сгибаясь под ворохом меха.
Это были отлично выделанные, гибкие, мягкие, как тончайший бархат, шкуры с безупречной поверхностью и золотисто-коричневой от умелого окуривания изнанкой. Судя по всему, индианка умела мастерски подстрелить и кролика, и оленя, и койота.
Как ни был расстроен Арни словами старухи, у него заблестели глаза. Даже если десятая часть от цены этих прекрасных шкур достанется им, это решит многие проблемы. Но Кларенс, казалось, не спешил соглашаться.
— Ты поможешь нам, если понадобится?
Он думал о тех тайных лесных дорогах, на которых их с Эвиан не могло бы настичь ни одно живое существо и какие наверняка были известны индианке.
Зана пожала плечами.
— Я, старуха, — вам, двум сильным молодым людям? Конечно, помогу. Хотя чаще всего человек помогает себе сам. Он способен сделать почти все, если таково его желание.
Приятели молча погрузили шкуры на лошадей и поехали назад через лес. Когда вдали показалась «Синяя гора», Арни сказал:
— Я никогда не предам тебя, Кларенс. Я лучше отрежу себе руку. И я не могу представить, как можно убить человека. Мне все это не нравится. Как бы дотянуть до весны…
— Может случиться так, что весной меня здесь уже не будет, — заметил Кларенс.
Арни похолодел. Друг хочет оставить его одного? Разве это не предательство?! Наверное, он задумал уговорить Эвиан бежать вместе с ним!
Между тем Кларенс принялся рассказывать о винтовке, подаренной Зане Джозефом Иверсом. С трудом дослушав приятеля, Арни в сердцах произнес:
— Откуда эта старуха может знать, от чего и когда умрет тот или иной человек? Она что, Господь Бог?! Ты не ребенок, чтобы верить в такие вещи!
— Вижу, кое в чем мы никогда не поймем ДРУГ друга!
Они долго молчали, потом Арни сказал:
— Для того чтобы отвезти эти шкуры в город, нужна повозка.
— Я уверен, что Иверс еще поедет в Шайенн, — отозвался Кларенс. — Когда — ты можешь узнать у его дочери. Отправляйся с ним: думаю, он не откажет. Я все равно должен тебе день.
— Разве ты не против моих встреч с мисс Надин? — выдержав паузу, спросил Арни.
Кларенс пожал плечами.
— Это твое дело. К тому же благодаря твоему знакомству с ней мы хотя бы немного знаем о том, что там происходит.
— Я не собираюсь использовать мисс Надин в каких-то целях, — заметил Арни.
— Она же дочь Иверса! — произнес Кларенс с таким видом, будто этим было все сказано, причем раз и навсегда.
Вздохнув, Арни ничего не ответил. Приятель, как всегда, решал за двоих.
Глава седьмая
Надин по обыкновению встала рано. Ее туалет был очень простым, и она быстро привела себя в порядок. У нее, как и у ее матери, никогда не было служанки, она все делала сама.
Традиционный уклад сельской жизни не допускал сколько-нибудь откровенных нарядов, потому темно-синяя блузка, которую украшала лишь тонкая полоска черного кружева на высоком вороте, была застегнута на все пуговицы. Девушка подпоясала юбку из плотной саржи кожаным ремнем и надела на ноги шнурованные сапожки.
Надин не приходило в голову завить волосы, да она и не умела этого делать, к тому же не представляла себе, что может быть практичнее тугого узла на затылке. Но гладко причесанные темно-русые пряди были блестящими и густыми, а обрамленное ими лицо — по девичьи свежим и нежным.
До завтрака оставалось время, и Надин принялась разбирать цветы, которые засушила с лета. Из одних она составила букет для своей комнаты, а другие, те, что покрасивее, отложила в сторону. Она собиралась занести их на могилу матери.
Когда вошел отец, Надин нехотя повернулась, зная, что с утра у него обычно бывает скверное настроение.
— Доброе утро, — тихо сказала она, хотя оно вовсе не было добрым.
— Зачем ты принесла сюда это? — раздраженно произнес Джозеф, кивая на цветы.
— Я собираюсь на кладбище.
— С некоторых пор ты зачастила туда.
«Потому что это единственное место, где я не чувствую себя одинокой», — хотелось ответить Надин.
— Я навещаю маму.
Джозеф усмехнулся.
32 
