Особенно,... 
23 
Цзин разлил чай и первую чашку подал гостю. Мэй взглянула на обтянутые сухой и сморщенной кожей пальцы Лю Фэня и ее затошнило. Она должна позволить этим рукам коснуться ее тела?!
Новый наряд стеснял Мэй, она ощущала себя непривычно и неуютно с обсыпанным рисовой пудрой лицом и ярко накрашенными губами. Она молчала, когда Цзин и Лю Фэнь заговорили о том, что надо пригласить гадателя и выбрать день свадьбы: ей не верилось, что они говорят о ней.
Она подумала о матери. Когда Ин-эр умерла, полный сердечной теплоты и волшебной простоты мир перестал существовать, в нем больше не было места тайным желаниям и искренним чувствам.
Знала ли мать, на что она ее обрекла?! Когда Лю Фэнь ушел, девушка спустила вниз, в кухню, где Лин-Лин мыла посуду.
— Я не выйду за него.
Мэй казалось, что эти слова произнесла не она, а некий спокойный голос, звучавший из глубины ее сознания.
Лин-Лин обернулась, и Мэй увидела морщинки в углах ее глаз, глубокие складки вокруг рта, ощутила все ее невысказанные печали и неразделенные испытания.
— Ты не можешь решать это сама.
— Почему? У меня нет родителей. Что касается Цзина и Ши, эти люди ничего для меня не сделали. Я только работала на них.
— Если ты откажешься от этого брака, Ши взбесится и выгонит вон и тебя, и Тао.
— Я и сама собиралась уйти.
Лин-Лин вытерла руки и села.
— Ты не знаешь, что творится на улице! Люди закрылись в домах и боятся высунуть нос. Китайцы распоясались, маньчжуры обозлены. Когда они войдут в город, то начнут крушить все, что попадется под руку! Здесь вы с Тао в безопасности, а если уйдете, любой сможет вас обидеть. Вспомни, о чем я тебе рассказывала! Когда выйдешь за Лю Фэня, оставишь работу в мастерской. Больше не будешь опускать руки в кипяток и станешь носить накладные ногти. А голод? Его призрак стоит за спиной у каждого из нас, но только не у Лю Фэня, потому что он самый богатый ростовщик в этом квартале!
— Но он старик, уродливый старик!
— Если он стар, значит, долго не проживет, а когда умрет, все достанется тебе. Потерпишь год-другой, зато потом заживешь по-другому.
— Зачем же я столько лет копила деньги?
— Если ты надеялась купить свободу, то это невозможно. Женщина никогда не бывает свободной. Она может надеяться лишь на более-менее сносное существование. А свои ляны потратишь на свадебную прическу и наряд: не думаю, что госпожа Ши расщедрится и купит тебе все, что нужно.
Когда сестры улеглись спать, Тао спросила:
— Неужели ты выйдешь за этого старика и оставишь меня!
Мэй прижала ее к себе.
— Я никогда тебя не оставлю. Если я приму предложение Лю Фэня, ты поселишься в его доме вместе со мной. В противном случае я не хочу даже слышать об этом браке!
— Но он отвратительно выглядит! Жених должен быть молодым и красивым.
— Может, и так, но против судьбы не пойдешь. Надеюсь, Лю Фэнь неплохой человек, потом у него есть деньги, а это значит, что когда придет пора выдавать замуж тебя, он даст тебе приданое и, быть может, тебе повезет выбрать того, кто придется по сердцу.
— Неужели все на свете решают деньги? — спросила Тао, и старшая сестра со вздохом ответила:
— Мне бы хотелось верить, что нет.
Утром Мэй отправилась в мастерскую. Ей было невыносимо сидеть дома, слушая восторженные разглагольствования тетки по поводу предстоящего брака.
Она шла по улице, думая о том, что порой жизнь похожа на сон, сон, в котором человек не волен что-то менять. Он вынужден жить, как живет, делать то, что делает, идти по назначенному судьбой пути, не зная о том, что ждет его впереди.
Ночью шел дождь, и мокрые дома выглядели неприветливыми и заброшенными. Их крыши тускло отсвечивали в мутном, безрадостном утреннем свете. С ветвей деревьев в садах свисали поблекшие листья. Порывы ветра срывали их и швыряли на вязкую землю. Далекие горы казались вырезанными из тончайшей серебристой бумаги, ветер печально свистел, словно наигрывая на невидимой цитре.
Мэй вовсе не казалось, что, выйдя за Лю Фэня, она начнет новую, счастливую и беззаботную жизнь. С каждым часом ей все больше чудилось, что на этом придет конец всем ее мечтам и надеждам.
Вдобавок ко всему, имевшая печальный опыт Лин-Лин внушала девушке, что близкие отношения с мужчиной не приносят женщине ничего, кроме, в лучшем случае — неловкости и стыда, а в худшем — боли.
Мэй не удивлялась тому, что на свете существует много такого, что приносит сильному полу наслаждение, а слабому — только муки. Взять хотя бы бинтование ног. Женщины делают это, чтобы нравиться мужчинам, и всю жизнь терпят страшные неудобства.
23 
