25 
— Ах… — Он вернулся к столу, где стоял его бокал с вином и ее, пустой. Он взял бутылку и налил ей вино. — Конечно, мы совсем не знакомы, так что прошу заранее меня простить за то, что наши взгляды на брак, возможно, не совпадают. Я, видите ли, не рассматриваю брак в качестве одной лишь финансовой сделки. Я не являюсь предметом купли, как и вы, как я думаю, не считаете себя предметом продажи. Перед тем как я дам вам ответ, я должен знать — мне это важно, — подходим ли мы друг другу.
— Что значит «подходим»?
Он почти физически ощущал ее настороженность.
— Брак, моя дорогая, — это сделка на всю жизнь. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Насколько омрачится жизнь для нас обоих, если, поженившись второпях, мы через месяц или через год обнаружим, что мы друг друга на дух не переносим?
Две тонкие линии прорезали ее лоб.
— Вы романтик?
Джерард рассмеялся:
— Да что вы! Нет! Разве я что-то говорил насчет любви?
— Тогда… Вы хотите детей?
На губах его заиграла усмешка — довольно циничная.
— А почему бы и нет, дорогая? Как обидно иметь столько денег, которые некому оставить.
— Я слишком стара, чтобы рожать детей, — возразила Кэтрин. — Мне уже тридцать!
— Вздор! — тут же возразил Джерард. — Моей тете было тридцать два, когда она родила моего кузена.
Кэтрин Хоу судорожно сглотнула.
— Что, если я не смогу родить?
— Тогда я предъявлю претензии Господу, но не вам. Мы не можем об этом узнать, если не предпримем попытки.
— А вы хотите попытаться? — повторила она, словно не могла поверить своим ушам. — Со мной?
— Если вам суждено стать моей женой… — Джерард медленно кивнул: — Да.
На мгновение Кэтрин замерла, даже дыхания ее не было слышно, лишь грудь ее поднималась и опадала, указывая на то, что перед ним — живое существо. Затем она подняла руки к вороту плаща и развязала тесемки. Поведя плечами, она скинула плащ. Джерард услужливо поймал его, протянув руку. Он повесил плащ на спинку стула, что стоял у него за спиной, неторопливо расправив складки, воспользовавшись моментом, чтобы лучше ее рассмотреть. Платье ее было светло-коричневого оттенка с кружевным воротником-стойкой — не слишком соблазнительный наряд и совсем не модный. Она была стройной, почти худенькой, Джерард заметил выступавшие ключицы. Но он также заметил, что у нее высокая и упругая грудь и что под этим жутким платьем, должно быть, скрываются бедра.
— Вам нравится ваш наряд? — спросил он. Кэтрин не была красавицей, но ничто не мешало ей выбрать платье, которое бы ее украсило.
Кэтрин судорожно вздохнула.
— Это мое лучшее платье. К нам сегодня приходили гости на ужин, и у меня не было времени переодеться.
— Я спрашивал не об этом. — Джерард стоял совсем близко к ней, и это явно ее нервировало. Ресницы ее непрерывно вздрагивали, а взгляд метался по комнате, словно она боялась посмотреть ему в глаза.
— Нет, — сказала она. — Мне оно не особенно нравится, но все говорят, будто оно мне идет.
— Ваша мать так говорит? — спросил по наитию Джерард.
Кэтрин заморгала и наконец осмелилась поднять на него глаза.
— Вы… вы знаете мою мать, сэр?
— Нет, но за последние три дня я о ней кое-что узнал, похоже, о миссис Холленбрук можно услышать куда больше чем о вас. — Джерард вопросительно приподнял брови, встретив недоумение и испуг в ее взгляде. — А вы думали, я не стану о вас расспрашивать?
— Нет, я так не думала. — Губы ее едва шевелились. — Каков ваш ответ, капитан?
Она отнюдь не была уродлива. И вне сомнения, она смотрелась бы лучше в другом наряде. Также ей не помешало нарастить немного мяса на костях, но это дело поправимое. Волосы ее были уложены более привлекательно, чем в прошлый раз, но опять-таки смотря с чем сравнивать.
Если тогда она была причесана как гувернантка, то сейчас — как старая дева. Отчего это женщины думают, что тугие завитки у висков их красят? Эти завитки скорее делают их похожими на спаниелей. Свечи бросали отблески на ее волосы, и ему нравился цвет ее волос — золотисто-каштановый. Джерард протянул руку к завитку. Он был жестким, как пружина, — густо напомажен. Как бы выглядели ее волосы, если бы их просто распустить?
Кэтрин ни глупа, ни слабохарактерна. Для того чтобы провернуть тот трюк, что она провернула, требовалась и храбрость, и находчивость, и умение планировать свои действия. Ему это нравилось. Джерарду не нравились женщины настроения, чье поведение невозможно предсказать. От разумной женщины можно ожидать рациональных поступков, и это уже хорошо. По правде говоря, Джерарду подумалось, что ей даже не хватает спонтанности. До сих пор она вела себя слишком рассудительно. Словно она вообще не в состоянии выйти из себя. Хотя Джерард готов был поклясться, что чует в ней страстную натуру. Словно она тщательно скрывает свой темперамент, загоняет его внутрь, в ледяной кокон. Черт бы его подрал, но его прямо подмывало попробовать вытянуть из нее эту страстность за ушко да на солнышко. Если бы она была пустоголовой дурой, пусть и с громадными деньгами, и бросилась бы ему на шею со слезами, умоляя взять ее в жены, едва ли у него возникло бы желание рассмотреть ее предложение. Она бы сразу навела на него тоску.
25 
