Особенно,... 
178 
— Да, Роуз, это хорошо, что ты приехала как раз сейчас, — говорил Франклин, улыбаясь и бросая на нее подозрительные взгляды.
Они тут все параноики, слышала Роуз от Барри, от Фрэнка, от Билла и от их гостей, которые текли через дома Сенги в непринужденном колониальном — ой, ошибочка! — постколониальном стиле.
— Да, Франклин, я слышала, у вас проблемы?
— Проблемы! На этой неделе наш доллар снова упал. Сейчас за него дают в тридцать раз меньше, чем после Освобождения. И знаешь, кто в этом виноват? — Франклин наклонился к Роуз, потрясая перед ее лицом пухлым пальцем: — Это все международное сообщество.
Она ожидала услышать обвинение в адрес южноафриканских шпионов.
— Но в стране вроде все идет неплохо. Я только вчера читала в «Пост».
Франклин с неожиданной энергией выпрямился — чтобы увереннее себя чувствовать в противостоянии ей, — оперся ладонями о ручки кресла.
— Да, мы преуспеваем в наших начинаниях. Но враги Цимлии говорят иное. Вот тут-то ты нам и пригодишься.
— Всего три месяца назад вышла моя большая статья о Вожде.
— Прекрасная статья, прекрасная. — Он не читал ее, это было видно. — Но появляются и другие публикации, которые пачкают доброе имя страны и обвиняют товарища президента во всех грехах.
— Франклин, говорят, что все цимлийские лидеры очень богаты, что вы скупаете фермы, гостиницы, все подряд.
— Кто такое говорит? Это ложь. — Он помахал в воздухе рукой, разгоняя докучливые стайки лжи, и снова откинулся в кресле.
Роуз молчала. Фрэнклин всмотрелся в собеседницу, даже приподнял голову, потом уронил ее обратно.
— Я бедный человек, — заныл он. — Очень бедный человек. И у меня много детей. И все мои родственники… ты же понимаешь, я знаю, ты понимаешь, что в нашей культуре человек, который добился чего-то в жизни, должен обеспечивать не только свою семью, но и всех многочисленных родственников, помогать им всем.
— И это замечательная культура, — сказала Роуз, которой эта концепция действительна грела душу. Только посмотрите на нее саму! Когда она, еще совсем девочка, была такой беспомощной, где были ее родные? А потом еще сынок из богатой семьи капиталистов-эксплуататоров воспользовался ею…
— Да, мы гордимся нашими традициями. Старики в нашей стране не умирают в одиночестве в приюте для престарелых, и у нас нет сирот.
Ну, даже Роуз знала, что это неправда. Она слышала о последствиях СПИДа — когда взрослые умирали, дети оставались брошенными на произвол судьбы, без средств к существованию, хорошо, если жива древняя бабушка, которая возьмет их к себе.
— Мы хотим, чтобы ты написала о нас. Рассказала о нас правду. Я прошу тебя описать то, что ты видишь здесь, в Цимлии, чтобы остановить наконец это вранье. — Франклин оглянулся на элегантное фойе, на улыбающихся официантов в ливреях. — Ты же сама все видишь, Роуз. Посмотри вокруг.
— Я видела в одной из ваших газет список. Список всех министров и высокопоставленных чиновников и того, чем они — чем вы — владеете. У некоторых не одна, не две фермы, а целых двенадцать.
— А почему нам нельзя иметь ферму? Разве мне запрещено владеть землей, если я министр? Когда я выйду в отставку, на что я буду жить? Поверь мне, я бы предпочел быть простым фермером, жить со своей семьей на собственной земле. — Франклин нахмурился. — А тут еще эта засуха. У меня на ферме в долине Буву вся скотина передохла. Земля превратилась в пыль. Моя новая скважина высохла. — Слезы побежали по его необъятным щекам. — Ужасно видеть, как умирают твои бычки. Вот белые фермеры так не страдают. У них у всех есть дамбы, есть скважины.
Роуз почувствовала, что нащупала новую тему. Что, если подробно рассказать об этой засухе, от которой, похоже, всем приходится несладко, белым или черным — без разницы, а это значит, что ей не обязательно будет вставать на чью-то сторону. Конечно, о засухе она ничего не знает, но можно попросить Билла или Фрэнка просветить ее, и тогда у нее вполне может получиться нечто злободневное, и при этом она не заденет чувства правителей Цимлии (не хотелось бы преждевременно обрывать эти выгодные связи). Да, она могла бы стать борцом за экологию…
Вот какие мысли кружились в ее голове, пока Франклин воспевал несгибаемую позицию Цимлии на переднем фронте прогресса и строительства социализма. Закончил он южноафриканскими агентами и необходимостью сохранять бдительность.
178 
