Особенно,... 
25 
Поцелуи становились все глубже, дыхание — все чаще. Они сели на кровать, потом легли. У Рины осталась всего лишь минута, чтобы пожалеть, что вовремя не сняла туфли — с ними же будет неловко? — но она тут же забыла об этом, охваченная жаром и суетой.
Его губы прижимались к ее шее, его руки сжимали ее грудь. Сперва поверх блузки, потом под ней. Это она уже проходила, но никогда раньше у нее не было этого ощущения, что все только начинается.
Его кожа была такой теплой, такой гладкой, его тело — таким хрупким, что на нее нахлынула волна нежности. Именно так она себе все это и представляла: растущее возбуждение, ощущение его кожи, вырывающиеся изо рта вздохи и стоны наслаждения.
У него были такие яркие голубые глаза, такие шелковистые волосы… Он так сладко и нежно целовал ее… Ей хотелось, чтобы он целовал ее вечно.
Когда его рука скользнула у нее между ног, Рина напряглась. В прошлом она всегда останавливалась на этом месте. Она никогда не позволяла мальчикам заходить так далеко, касаться ее интимно. Но Джош сам остановился. Он убрал руку, этот милый мальчик, чье сердце билось рядом с ее собственным. Он прижался губами к ее шее.
— Все хорошо, мы можем просто…
Рина взяла его руку и вернула на место.
— Да.
Она сказала «да», а потом закрыла глаза.
Дрожь прошла по ее телу. Да, это было что-то новое! Ничего подобного она раньше не знала, не чувствовала, не понимала. Человеческое тело — само по себе чудо, а ее тело сейчас пульсировало жаром и сладкой, обжигающей болью.
Джош выкрикнул ее имя, она чувствовала, как он тоже содрогается всем телом. Он покрывал жадными, влажными поцелуями ее грудь, и от этого у нее непроизвольно сокращались мышцы живота. Она нащупала его возбужденную твердую плоть. Завороженная, она принялась исследовать. Но тут он резко втянул в себя воздух и вскинулся всем телом. Она сразу отпустила его, словно обожглась.
— Прости. Я что-то сделала не так?
— Нет. Нет. — Джош судорожно глотнул воздух. — Я… м-м-м… Мне надо надеть резинку.
— Да, ладно.
Все в ней дрожало: это значит, что она готова. Он вытащил презерватив из тумбочки у кровати. Первым движением Рины было отвернуться, но она сдержалась. Он собирается проникнуть в нее; эта часть его проникнет в нее. Лучше видеть, знать, понимать.
Она напряглась, но он, надев резинку, вновь повернулся к ней и поцеловал ее еще раз. Он целовал и гладил ее, пока тугой комок нервов не расслабился.
— Будет немножко больно. Мне кажется, будет больно всего одну минутку. Прости.
— Ничего, не извиняйся.
«Должно быть немножко больно, это нормально, — подумала Рина. — Такая грандиозная перемена не может обойтись без боли. Ничего, потерпим».
Она почувствовала, как он толкает ее, проникает в нее, и напряглась, чтобы сдержать невольное сопротивление. Он продолжал целовать ее.
Нежное прикосновение к губам, твердое — между ног.
Она ощутила боль. Боль нарушила романтический налет минуты. А потом острая боль размылась, превратилась в слабую, ноющую, в загадочную смесь возбуждения и легкого дискомфорта, потому что он начал двигаться внутри ее.
Он зарылся лицом ей в волосы, его стройное гладкое тело слилось с ее телом. И это было чудесно.
5
Странно было возвращаться домой на лето, перевозить вещи из общежития, сознавать, что следующие три месяца уроков не будет, и Джина не будет стонать над ухом каждое утро, как только прозвонит будильник.
Но когда переезд был завершен и Рина оказалась в своей старой комнате, ей показалось, что все осталось, как прежде.
Нет, все было иначе. Она сама изменилась. Она сделала несколько решительных шагов, убегая из детства. Может быть, девочка, собиравшая вещи перед отъездом в колледж прошлым летом, все еще жила у нее внутри, но та, что вернулась на каникулы, знала гораздо больше и больше испытала. И была готова к новым переменам.
Даже дом изменился в ее отсутствие. Рина узнала, что следующие несколько недель ей придется делить комнату с Фрэн. Белла нуждалась в отдельной комнате для всех своих подвенечных прибамбасов, и добрая, кроткая Фрэн уступила ей свою спальню на предсвадебный период.
— Так проще, — ответила Фрэн, когда Рина ее об этом спросила. — Мне дороже мир в доме. И потом, это еще на пару недель, не больше. Она уже практически переехала в дом, который им купили родители Винса.
25 
