Особенно,... 
28 
— Значит, Белла в своей стихии.
— Верно. Твоему папе нужно тесто для двух больших порций и одной средней, — добавила Бьянка, глядя, как Рина ловко отрезает и взвешивает тесто. — Ты ничего не забыла?
— Да я с рождения режу тесто!
Рина спрятала остатки теста в охладитель, отнесла необходимые порции отцу и вернулась к матери, чтобы помочь с салатом.
— Два салата по-домашнему на шестой стол. Я возьму на себя греков в третьей кабинке. Эта свадьба — величайшая мечта ее жизни, — продолжала Бьянка, продолжая резать салат. — Я хочу, чтобы у нее было все, чего она пожелает. Я хочу, чтобы у всех моих детей было все, чего они ни пожелают. — Она нагрузила поднос и прошла в раздаточную. — Заказ готов! — крикнула она и вернулась за следующим подносом. — У тебя есть мальчик.
Рина сумела сделать глоток, но ей показалось, что вместо воды она глотает морские камешки.
— Что?
— Думаешь, я не вижу? Да мне стоит только раз взглянуть. — Бьянка понизила голос, чтобы муж ее не услышал за общим шумом, стоявшим в кухне. — Думаешь, я не знала, как это происходит с вами со всеми? Ты была последней.
— Сандер тоже был с мальчиком?
К счастью, Бьянка рассмеялась в ответ.
— Он пока предпочитает девочек. Мне знаком твой приятель?
— Нет. Это просто… Мы начали встречаться какое-то время назад, и это… просто случилось. Всего неделю назад. Я хотела, чтобы это случилось, мама. Мне жаль, что ты разочарована, мама, но…
— Разве я хоть слово сказала? Разве я взывала к твоей совести или сомневалась в твоем выборе? Я только одно хочу спросить: ты предохранялась?
— Да, мама. — Рина положила нож и обвила руками мать. — Мы были осторожны. Он мне очень нравится. Тебе он тоже понравится.
— Откуда же мне знать, понравится он мне или нет, если ты не захотела пригласить его домой и познакомить с семьей, если ты ничего о нем не рассказываешь?
— Он стажируется по литературе. Он будет писателем. У него добрая улыбка, а в квартире беспорядок. Его зовут Джош Болтон, он вырос в Огайо.
— А что у него за семья?
— Он мало говорит о семье. Его родители в разводе, он единственный сын.
— Значит, он не католик?
— Не знаю, не спрашивала, но… нет, я так не думаю. Он очень добрый, очень умный, и он слушает, когда я говорю.
— А это самое главное! — Бьянка обхватила ладонями лицо Рины. — Привези его познакомиться с семьей.
— Он приедет на свадьбу Беллы.
— Значит, он еще и храбрый. — Бьянка многозначительно подняла брови. — Что ж, если он переживет все это, может, его стоит на время оставить при себе.
Когда суета обеденного часа миновала, Рина села — по настоянию отца — перед огромной тарелкой спагетти. Оставив Пита хозяйничать на кухне, Гиб начал совершать обход. Всю свою жизнь Рина наблюдала, как он это делает. Она знала, что до него это делал дед.
С бокалом вина, с бутылкой воды, с чашкой кофе — в зависимости от времени суток — он останавливался у каждого столика, у каждой кабинки, перебрасывался словом, иногда вступал в разговор. Если посетитель был завсегдатаем, он иногда присаживался к столу на несколько минут. Разговор мог касаться спорта, еды, политики, местных новостей, рождений, смертей. Рина знала, что тема значения не имеет.
Главное — доверительные отношения.
Сегодня это была вода, и, усевшись напротив дочери, Гиб отпил большой глоток.
— Ну, как? — Он кивнул на ее тарелку.
— Лучше не бывает.
— Ну, так заправься как следует.
— Как там бурсит мистера Алегрио?
— Беспокоит его. Он говорит, это к дождю. Его внук получил повышение, а его розы в этом году хорошо принялись. — Гиб улыбнулся. — Ну-ка скажи мне, что он заказал?
— Фирменную пиццу, овощной суп, домашний салат, кружку «Перони», бутылочку газировки, хлебные палочки и вафельные трубочки с начинкой.
— Молодец! Ты никогда ничего не забываешь. Жаль, что ты пошла на эти курсы правоведения, на химию, вместо ресторанного бизнеса.
— У меня всегда хватит времени помочь тебе здесь, папа. Всегда.
— Я горжусь тобой. Ты знаешь, чего хочешь, ты этого добиваешься, и я тобой горжусь.
— Кое-кто меня так воспитал. Ты, случайно, не знаешь, кто? И, кстати, как поживает отец невесты?
— Я стараюсь об этом пока не думать. — Гиб отпил еще воды. — Стараюсь не думать, как она выйдет мне навстречу в этом своем платье. Как я пойду с ней по церковному проходу и передам ее Винсу. Боюсь разреветься, как малое дитя. Пока мы имеем дело с подготовкой, со всем этим безумием, можно не думать о самом страшном. — Он оглянулся через плечо. — Ого! Видать, кое-кто еще прослышал, что ты вернулась домой. Привет, Джон.
28 
