Особенно,... 
128 
– Тут холодно, – хрипло сказал он. – Давай вернемся в дом, я разогрею нам тушенку на завтрак.
– А у меня в «хаммере» должны быть старые протеиновые батончики. Может пойти на гарнир.
– Настоящий пир.
Томас протянул мне руку. Я взялась за нее.
И мы вернулись домой.
* * *
Телефон Томаса прозвонил трижды, короткими резкими трелями. Томас поднял голову от моей груди, потер глаза, обернул покрывало вокруг талии и поднялся на ноги. Телефон нашелся под полками; к тому времени я уже сидела, прижав руку ко лбу, и обдумывала важные дела.
У меня дома щенки. Их нужно кормить завтраком. Я оставила им столько еды и воды, что они наверняка еще не проголодались, но дело было не в этом. Я же стала им матерью.
– Меттенич, – сказал Томас в трубку и нахмурился.
Утреннее солнце красило его руки и грудь в теплые золотые тона. Я залюбовалась и позабыла, о чем думала.
– Нет, Дельта, не волнуйся. Я знаю, где она. Она в порядке. – И тут его лицо стало таким мрачным, что я поспешно собрала свою разбросанную одежду.
– Да, я привезу ее. Будем через несколько минут. Скажи Иви, пусть успокоится. Скажи, что я сдержу свое слово. Она поймет, о чем я.
К тому времени я была уже на ногах и одевалась.
– Что случилось с Иви и Корой?
Он мрачно на меня посмотрел.
– Лэйни мертва.
* * *
Лэйни Крэншоу забил до смерти ее последний любовник. Это случилось возле ночного клуба в Атланте. И теперь ее тело лежало в городском морге Атланты в 150 милях к югу от Кроссроадс. Кора и Иви, две девочки семи и двенадцати лет, теперь официально осиротели. Когда мы с Томасом добрались до коттеджа Лэйни, Кора пряталась в шкафу с кошкой принцессой Арианной и петухом Германом. Иви охраняла дверь. Дельта, Пайк, Долорес и Бентон мрачно пили кофе на кухне.
– Социальный работник уже в пути, – сказала Дельта. – Даже Бентону не хватило юридической силы удержать эту фурию.
– Я пытаюсь придумать повод для ордера о запрете к ним приближаться, – сказал Бентон.
– Она из Эшвилля, – объяснила мне Дельта. – Шесть месяцев назад, когда наш работник перевелся к ним, ей отдали нашу область. А мы все еще ждем, когда на ее место назначат человека.
– Сторонница правил, – мрачно добавил Пайк.
И все, позабыв о теме разговора, уставились на нас с Томасом. Впрочем, понятно: на звонок отвечал Томас, а приехали мы на моем «хаммере». Оба были растрепанными, с пустыми глазами, от нас пахло водкой, дымом и сексом, а у Томаса было разбито лицо.
– Насыщенная ночь? – прошептала Дельта.
Я кивнула. Ее глаза засияли.
Я прошла вслед за Томасом по узкому коридору коттеджа в розовую спальню обеих девочек. Иви стояла перед закрытой дверью шкафа. У меня сердце заныло от страдальческого выражения ее бледно-кофейного лица.
– Только не врите, – яростно вскинулась она. – Нас отправляют в какой-то сраный детский дом, так ведь? Мы никому не нужны.
Томас опустился на корточки рядом с ней.
– Вы не поедете, если не захотите. Даю слово.
– Ты же мужчина, – сказала я. – Они мужчинам не верят. И ты не можешь быть приемным отцом. Для девочек. Я знаю правила. Но я могу. Я могу быть приемной… матерью.
Она уставилась на меня. Томас тоже, слегка обернувшись и глядя на меня с тихим предупреждением. Будь осторожней с такими словами.
А был ли у нас выбор? Я не позволю штатному агенту стащить моих девочек из моего коттеджа. Я выпрямилась. Вскинула подбородок.
– Да, я могу быть приемной мамой тебе и Коре. Как вы смотрите на то, чтобы пожить в моем доме?
Иви вся подалась вперед – голова, шея, темные брови вскинулись – с недоверием и надеждой одновременно.
– Почему?
– Что почему?
– Почему ты хочешь, чтобы мы там жили?
– Потому что вы мне нравитесь.
– Ты видела нас один раз, до Рождества, и тебя потом стошнило.
– Меня стошнило не из-за вас.
– А как дела у Коры? – мягко спросил Томас.
– Прячется в своей пещере, ждет, когда монстры уйдут. А я ей все повторяю, что они никогда не уйдут.
– Разреши нам с ней поговорить, пожалуйста, – сказала я.
Иви нахмурилась и закусила губу, но потом отошла и открыла дверь шкафа.
– Все норм, – сказала она Коре. – Тут Томас и Кэти.
Кора съежилась на полу, обнимая кошку. Петух сидел на деревянной вешалке для одежды. Лицо у Коры было пепельным, с мокрыми дорожками слез. Нижняя губа дрожала.
128 
