Особенно,... 
108 
– Как ты себя чувствуешь? – прошептала Ариэлла, принимая у него пустой стакан и отставляя его прочь.
– Чертовски плохо, – ответил он. – У меня все тело болит, и я очень слаб. Сколько времени я провел в таком состоянии?
– Семь дней.
Глаза его удивленно расширились.
– И все это время ты давала мне опий?
Девушка кивнула:
– Потребовалось наложить тебе швы. Оба доктора хотели, чтобы ты лежал неподвижно как можно дольше. Несколько дней тебя даже немного лихорадило. – Она пощупала его лоб.
Эмилиан не шевелился. От ее прикосновения пульс его участился, а плоть стала наливаться силой, отчего он испытал мрачное удовлетворение. Как видно, он идет на поправку.
– Сейчас жара нет, – спокойно заявила Ариэлла, проведя ладонью по его щеке.
Она заботилась о нем в течение семи дней и готова была убить Толлмана ради него. Эмилиан рефлексивно схватил ее за запястье. Возможно, он и слаб, но единственным его желанием сейчас было уложить Ариэллу с собой в постель, ласкать ее, обнимать, заняться с ней любовью. Он хотел выказать ей свою признательность.
– Я и сам мог бы сказать тебе, что жара нет, – мягко произнес он, поглаживая ее руку.
Ариэлла слабо улыбнулась:
– Рада снова слышать этот соблазнительный тон!
– Разве он соблазнительный? – промурлыкал Эмилиан, думая о том, что соблазнение – самое безопасное сейчас занятие. Все остальное, напротив, было слишком опасным.
– У тебя глаза блестят, – прошептала девушка.
– Я сижу перед тобой полностью обнаженный, Ариэлла, и я еще не умер.
Она поднесла его руку к губам и быстро поцеловала ее. Щеки ее при этом залились румянцем. Затем девушка потянулась за упавшей на пол книгой.
Эмилиан не мог припомнить случая, когда кто-нибудь заботился о нем подобным образом. Лишь его мать могла бы вот так сидеть у его постели, как это делала Ариэлла, и лишь у матери достало бы мужества наставить на Толлмана ружье. Эта девушка отличается от всех прочих женщин-gadjis. Но он понял это уже давно, в тот момент, когда взгляды их встретились в первый раз.
– Тебе больно? – спросила она.
Эмилиан покачал головой:
– Спина распухла, вот и все. Неудивительно, ведь я проспал целую неделю. Спасибо тебе.
Она воззрилась на него:
– Эмилиан, тебе не за что меня благодарить.
– У меня воображение разыгралось или ты все же заботилась обо мне все то время, что я провел здесь?
Девушка улыбнулась:
– Да, заботилась.
Он одарил ее ответной улыбкой:
– Возможно, твое истинное призвание заключается в том, чтобы стать сестрой милосердия.
Она покачала головой:
– Тебе нужен был уход, и я предоставила его.
Слова Ариэллы поразили его, как удар под дых. Глаза ее все еще сияли. Он прочел в них бесконечную любовь и веру. Но он же не заслуживал этого, не так ли? Ни доверия, ни любви. Он не мог ответить на ее чувства – да и не хотел этого делать. Однако как странно реагировало его сердце! Оно словно согрелось изнутри. Сколь многим обязан он этой девушке!
Эмилиан напомнил себе, что Ариэлла – принцесса-gadji , в жизни которой однажды появится и принц-gadjo .
Ощутив неловкость, он бросил взгляд на книгу, которую Ариэлла держала в руках, и глаза его удивленно расширились, когда он прочел на корешке фамилию Шекспира. Обрадовавшись тому, что нашел способ отвлечься от своих гнетущих мыслей, он удивленно спросил:
– Все это время ты читала мне «Ромео и Джульетту»?
– Нет, я читала тебе «Генриха V».
Улыбка его погасла, и он сел прямее.
– Вряд ли это можно назвать женским романом.
– Я солгала тебе. В действительности я не читаю женские романы, – ответила Ариэлла.
Слово «ложь», исходящее из ее уст, не поддавалось осмыслению.
– Почему ты выбрала именно «Генриха V»?
– Личность этого короля восхищает меня, – пояснила Ариэлла, глядя прямо в глаза Эмилиану, – несмотря на все его недостатки. Он был гордым – чрезмерно гордым в действительности, – но очень смелым и, не раздумывая, бросался в бой. Для него поводом развязать войну могла стать даже обычная насмешка.
Эмилиан почувствовал себя неуютно.
– Он был очень недальновидным человеком.
– Возможно, но также и сильным лидером, – уверенно произнесла девушка, не отводя взгляда. – Его люди верили ему и последовали бы за ним хоть на край света, влекомые его харизмой.
108 
