Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
42 
Были сделаны фотографии цифровой камерой Лилианы, строго для семейного пользования, и в начале двенадцатого они решили завершить вечер.
Проводив Лилиану и Мики, Ксандро и Илана сели в «бентли» и поехали домой. Машина плавно скользила по главной магистрали города, ведущей в Воклуз. Илана сидела в задумчивом молчании, глядя, как по стеклу стекают капли дождя.
— Нечего сказать? — спросил ее Ксандро.
Она повернулась и посмотрела на него.
— Я люблю тебя, — тихо произнесла она. — Очень.
— Это взаимно.
В голове у Иланы прокручивались события прошедшего вечера, она смаковала каждую подробность, каждую деталь. Все сложилась как нельзя лучше.
Она тихо засмеялась, и Ксандро искоса взглянул на нее.
— Сменная одежда, — объяснила Илана. — У меня ее нет с собой.
— Не думаю, что она тебе понадобится.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Скоро они подъехали к особняку.
— Добро пожаловать домой, — мягко сказал Ксандро, выключая мотор. В его глазах была страсть.
Илана подняла руку и погладила его по щеке.
— Спасибо. За все. За то, что ты рядом со мной, что веришь в меня.
Он накрыл ее руку своей и, поднеся ее ладонь к своему лицу, прижался к ней губами.
Они вошли в дом. Ксандро остановился у подножия лестницы, привлек Илану к себе и завладел ее губами. Этот поцелуй проник в самую душу девушки.
Одним быстрым движением Ксандро подхватил Илану на руки и взбежал по лестнице.
— Спальня, — хрипло пробормотал он, — будет определенно удобнее лестницы.
Она мягко рассмеялась и прикусила зубами мочку его уха. Он с шумом втянул в себя воздух.
Войдя в спальню, Ксандро закрыл дверь ногой и опустил Илану на кровать.
Они стали раздевать друг друга дрожащими от нетерпения руками, а потом полностью отдались во власть горящего внутри них обжигающего, пьянящего огня.
Лежа рядом с Иланой, Ксандро понимал: до нее в его жизни не было ничего… никого, кто мог бы сравниться с ней. Никого он так не любил, ни к кому его так не тянуло.
Она — его будущее. Она — вся его жизнь.
Глава тринадцатая
Они встали поздно, вместе приняли душ, оделись и неторопливо позавтракали на застекленной террасе.
Стоял прекрасный летний день, солнце сияло на лазурном небе, и с гавани веял легкий бриз, на поверхности воды была небольшая рябь, легко колыхалась листва.
Когда Илана подумала, каким разными могут быть дни, на ее губах непроизвольно заиграла улыбка. Еще вчера она страдала, тоскуя по Ксандро, думала о том, как станет жить без него. Изредка видеться с ним на светских раутах, вежливо здороваться, обмениваться любезными фразами… И отходя от него, прятать отчаяние.
Жить с ним, зная, что она просто удобная жен и подходящая мать для его детей, она бы все равно не смогла.
Она решилась на отчаянный шаг — съехать от него. А что, если бы она проиграла?
Ксандро взглянул на Илану, заметил серьезно выражение ее лица и несколько долгих секунд пристально вглядывался в нее, потом тихо сказал:
— Ни за что на свете.
— Читаешь мысли, да? — улыбнулась она.
— Я научился неплохо понимать, о чем ты думаешь.
— У меня все на лице написано, так ведь? Любой может узнать, о чем я размышляю?
— Не любой. Только тот, кто тебя любит.
Илана вглядывалась в Ксандро в попытке тоже угадать его мысли, но у нее ничего не вышло.
— А вот ты прячешь свои мысли очень хорошо.
— У меня в детстве была отличная практика. — В его голосе появились неожиданные нотки цинизма, и ее взгляд заострился. — Мой отец преуспел в бизнесе, но потерпел фиаско в нескольких браках.
Так мало слов, которые объясняют так много, подумала Илана, представив себе маленького мальчика, который не был нужен никому: ни мачехам, ни собственному отцу.
Именно поэтому Ксандро стал таким.
Она хотела сказать, что ей жаль, но вряд ли он нуждается в ее сочувствии.
— Учитывая пример моего отца, мне казалось разумным рассматривать брак как взаимовыгодное партнерство, основанное на доверии и верности.
— Которое не затрагивает глубоких чувств.
— Я думал, у меня все получится.
— Только оказалось, что я не соответствую твоим ожиданиям.
В глазах Ксандро заискрился смех, черты его лица смягчились.
— Это еще мягко сказано.
— Но ты все-таки решил защищать меня.
— Да.
42 
