167 
При этих словах человек с тканями отошел к остальным, а вперед выступил третий слуга. У него в руках был деревянный ларец, покрытый изящной резьбой, инкрустированный лилиями из перламутра и золота, символами Флоренции и ее союзника — Франции. Ларец был довольно велик, в него поместилось бы целое состояние в виде украшений или столового серебра. Катерина раскрыла рот, чтобы рассыпаться в благодарностях, но, прежде чем успела заговорить, Джованни прижал палец к улыбающимся губам.
Его слуга, поддерживая ларец под дно, слегка наклонил его, чтобы графине было видно содержимое, и поднял крышку. Когда она откинулась на петлях, мы с Катериной изумленно ахнули хором.
В ларце на алом бархате лежала пара кубков чистого золота, достойных даже императора. По форме они оказались совершенно одинаковы, зато различались отделкой. Один был инкрустирован алмазами, изумрудами и рубинами, второй отделан сапфирами, жемчугом и малахитом.
Две чаши.
Я в волнении отправилась за бокалами для свиты сера Джованни и вином, наполнила кубки флорентийца и госпожи. Катерина пила, переплетя руку с рукой гостя.
Наконец-то Король скипетров прибыл и привез с собой двойку чаш — любовь. Доказательством тому служили ярко сияющие глаза Катерины.
Слуги Джованни удалились, чтобы приготовить отведенные ему покои, а их хозяин остался с моей госпожой наслаждаться вином из сияющих кубков. Катерина, пившая мало и только по вечерам, приняла больше обычного. Наверное, ее внимание было слишком поглощено гостем, и она не замечала, что виночерпий то и дело наполняет ее кубок.
Закусив виноградом, графиня обрела свою обычную уверенность и в последовавшем затем разговоре сказала Джованни:
— Я нисколько не сомневаюсь, что ваша Республика приказала вам склонить меня к союзу с Францией. Но я обязана сохранять нейтралитет. Если я соглашусь на покровительство Флоренции, то у Папы Александра появится повод захватить мои земли. Я говорю об этом сразу, чтобы вы не тратили время впустую, доказывая мне ценность союза с вашим правительством.
— Разумеется, Республика хочет, чтобы я убедил вас примкнуть к нашему альянсу. — Джованни тонко улыбнулся, на его щеках заиграли ямочки. — Как же они могут не хотеть? Однако у меня разум Медичи, проявляющийся в делах, а не в дипломатии. Я приехал, чтобы купить зерна. Вы, конечно же, слышали о том, что в Тоскане плохой урожай.
— Слышала, — призналась Катерина.
— Даже хуже, чем вам кажется. Пострадали не только бедняки, но и купцы и дворяне. Люди падают замертво прямо на улицах. — Его взгляд сделался скорбным. — Я продам зерно городу почти за ту же цену, за какую куплю. Республика меня не посылала, я понял, что необходимо сделать, и сам устроил эту поездку. — Он снова слегка улыбнулся. — Хотя правительство, разумеется, умоляло меня рассказать вам обо всех преимуществах, какие может дать союз с Флоренцией.
— Значит, вы верны Республике? Вы не бежали с остальными Медичи. Как же мне вас называть? Джованни де Медичи или Джованни иль Попполано?
Он улыбнулся шире и ответил:
— За пределами Флоренции родовое имя оказывается весьма полезным. Сам я считаю себя Медичи, но не стоит оскорблять Республику. Поэтому я взял себе фамилию Попполано. Честно говоря, ваша светлость, — кстати, вы понимаете, что об этом не стоит рассказывать всем! — я, как и вы, твердо верю, что власть лучше сохранять в руках благородных семейств, которые имеют хорошее образование и с рождения научены править. Страшно смотреть, как темные, полные предрассудков люди заседают в залах правительства.
Джованни и его спутники явно устали и пропылились за время пути. Катерина продолжала бы беседовать с Медичи весь день, если бы он осторожно не намекнул, что гости нуждаются в мытье и отдыхе. Тогда она позволила ему удалиться в недавно отремонтированные апартаменты, где он и оставался до обеда.
Джованни, как и я, вошел в обеденный зал за несколько минут до Катерины. Я пришла за бесценными кубками, собираясь вымыть их и поставить на стол, чтобы этим вечером графиня и флорентиец пили из них. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не таращиться на гостя и произнести приветствие.
Он вежливо кивнул и с легкой улыбкой сказал:
— Добрый вечер, мадонна Дея. Прошу прощения, если лезу не в свое дело, но я не мог не заметить, что вы с госпожой очень близки, и подумал, не сможете ли кое-что рассказать мне по секрету. — (Я напряглась, полная подозрений.) — Нет ли чего такого, в чем графиня нуждается? Я с радостью сделал бы ей подарок, который был бы для нее по-настоящему полезен.
167 
