очень нудно 
5 
Я поднимаю голову и шепотом спрашиваю:
— А жители Форли?
— Они не встанут на мою защиту, — говорит она, все еще не отводя взгляда от окна.
От горьких слов стекло запотевает, и Катерина сердито трет его, чтобы видеть двор.
— Обитатели Форли отправляют к Валентино гонца, чтобы сообщить ему об этом. Если верить старейшинам, которые то и дело рассыпались в извинениях, Луффо Нумаи трудился без устали, убеждая горожан, что единственная надежда на спасение в том, чтобы сдаться. Многие жители были на моей стороне, хотели драться за меня, но Нумаи стращал их, пока они не поддались. — Она приникает к окну, явно заметив что-то внизу. — Ха! Вон они идут!
Катерина разворачивается ко мне так, что юбки закручиваются вокруг ног, слова льются таким стремительным потоком, что я едва поспеваю за ее мыслью.
— Я, конечно же, была вежлива, даже любезна с Никколо и Людовико. Я сказала им, что после падения Имолы не могу надеяться на выступление граждан Форли на моей стороне. Хотя они сделали бы это, если бы не Нумаи. Как думаешь, сколько ему пообещал Валентино? Губернаторскую должность он сулил наверняка, ведь сам герцог не сможет править несколькими городами.
Она порывисто подходит к креслу, набрасывает на плечи плащ, покидает комнату и шагает вниз по тем же ступенькам, которые только что преодолели Никколо с Людовико. Поскольку на ходу Катерина продолжает обращаться ко мне, я тоже спускаюсь, стараясь не отставать и задыхаясь от бега.
— Нумаи воображает, будто сможет присвоить мои земли, отнять их у моих сыновей, но он за это заплатит, — мрачно произносит она. — Я увижу, как этот негодяй ответит за свои дела!
Я спускаюсь вслед за Катериной на второй ярус крепости, где в толстых каменных стенах прорезаны глубокие галереи для пушек.
Катерина ведет меня к крайней из них и приказывает ближайшему солдату:
— Приведи пушкарей!
Тот кидается выполнять приказ, а Катерина проходит вдоль длинного медного ствола, задранного к небу под углом в сорок пять градусов.
Моей госпоже нет нужды искать черпак на длинной ручке и деревянный ящик с порохом. Она прекрасно знает, где находится то и другое. Катерина привычным ловким движением набирает полный черпак серного порошка и засыпает его в длинное дуло пушки. По ее приказу я приношу пук соломы из стога, возвышающегося рядом с пороховым ящиком, и длинный деревянный шомпол.
Пока я засовываю в дуло солому и проталкиваю ее шомполом, Катерина успевает принести ядро из большой пирамиды. Она покачивается под тяжестью каменного шара, тащит его, согнувшись, держа обеими руками, прижимая к животу, но не сдается. Когда графиня приближается к пушечному стволу, я тоже подхватываю ядро. Вдвоем нам удается поднять его повыше, чтобы закатить в дуло.
В этот момент наконец-то появляются шесть артиллеристов и приступают к своим обязанностям.
— Целься по дворцу Нумаи, — приказывает Катерина, прекрасно зная, что с такого расстояния, да еще и в сумерках, попасть будет почти невозможно.
Но она все равно с воодушевлением наблюдает, как один пушкарь с помощью отвеса находит перпендикуляр, затем отмеривает угол квадрантом и немного разворачивает ствол. Когда в казенной части пушки наконец-то откидывается крышка и к ней подносится фитильный пальник с горящим огоньком, Катерина хлопает в ладоши в мрачном предвкушении.
— Вот тебе, Луффо Нумаи! — выкрикивает она за миг до того, как командир артиллерийского расчета машет нам, чтобы мы отошли, и приказывает:
— Огонь!
Я вздрагиваю и зажимаю уши руками.
В тот же миг мне кажется, будто я вдруг попала в гадальную карту, которая называется Башня. Уши болят от рева пушки, толстые стены крепости, надежная опора для ног, содрогаются. Мысленно я вижу, как падаю на землю вместе с обломками камня, несусь навстречу судьбе, к концу всего, что мне знакомо.
По приказу Катерины пушка стреляет снова и снова.
Нам с правительницей Форли уже дважды выпадала эта Башня, однако оба раза мы выживали. Но вот третий раз наверняка станет последним.
В оглушительном пении пушки мне чудится не только наш конец, но и начало. Я мысленно обращаюсь к далекому прошлому…
ЧАСТЬ I
МИЛАН
ДЕКАБРЬ 1476 — АПРЕЛЬ 1477 ГОДА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
На вечерней заре до нас донеслись женские крики, неистовые и пронзительные. Мы не услышали бы их, если бы за пару минут до этого не начался пожар и певцы не замолкли. Это случилось за восемь дней до Рождества, в тот миг я стояла на лоджии, вдыхая острый морозный воздух через окно, распахнутое расторопной горничной.
5 
