Особенно,... 
44 
– Нет, но меня предупреждали насчет бродяг.
Тео опустил кота на пол.
– Не нравится мне эта история. Ты должна сообщить в полицию на материке.
– Насколько я понимаю, они даже не почешутся, если речь не идет об убийстве.
– Да, ты права. – Он расстегнул молнию на куртке. – Давай разгребем этот завал.
– Я сама справлюсь, – торопливо выпалила Энни. – Ты можешь ехать.
В глазах Тео мелькнуло сочувствие.
– Если б я собирался тебя убить, изнасиловать или учинить еще какое-нибудь зверство, о чем я, по-твоему, только и мечтаю, то давно бы это сделал.
– Рада, что этого пока не случилось.
Тео пробормотал что-то себе под нос и скрылся в гостиной.
Снимая пальто, Энни подумала о книгах и брошюрах по самосовершенствованию, в которых говорится, что нужно следовать своим инстинктам. Но инстинкты запросто могут обманывать. Вот как сейчас, к примеру. Потому что Энни едва ли чувствовала себя защищенной.
Ночью, забравшись наконец в постель, Энни снова начала кашлять, отчего заснуть стало еще труднее. Но как тут расслабиться, когда Тео Харп разлегся на розовом диване? Он наотрез отказался уезжать, даже после того как Энни приказала ему убираться. И самое ужасное – какая-то часть ее существа хотела, чтобы он остался. Восемнадцать лет назад было то же самое. Тео прикинулся другом, завоевал ее доверие, а потом превратился в жестокое чудовище.
День выдался тяжелый, изнурительный, и в конце концов Энни задремала, а потом провалилась в глубокий сон. На заре бледно-серый утренний свет коснулся ее век, и Энни охватило блаженное чувство покоя, какое бывает, когда вставать еще рано и можно понежиться в постели. Наслаждаясь уютным теплом и приятным дремотным туманом, она свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку. Как вдруг на что-то наткнулась.
Глаза ее широко открылись.
Тео лежал рядом на кровати. Растянувшись на спине. Совсем близко. В двух дюймах от нее.
Энни почувствовала, что задыхается. Из горла ее вырвался сдавленный хрип.
Глаза Тео остались закрытыми, но губы зашевелились:
– Предупреди меня, если соберешься завизжать, – пробормотал он. – Чтобы сначала я успел покончить с собой.
– Что ты здесь делаешь? – проскрежетала Энни, не в силах закричать.
– Проклятый диван едва не переломил мне спину. Он слишком короткий.
– Я же сказала тебе лечь на кровати в студии!
– Она завалена коробками. И там нет одеяла. Слишком много мороки.
Тео, одетый в джинсы и свитер, лежал поверх покрывала, кутаясь в плед, который Энни выдала накануне. В отличие от ее всклокоченной гривы, которая к утру сваливалась войлоком, его волосы выглядели безупречно. На смуглых щеках Харпа темнела живописная щетина, а бронзовая кожа, доставшаяся ему от матери, смотрелась особенно эффектно на фоне белоснежной наволочки. Наверное, и дыхание у него было свежим. Похоже, двигаться с места он не собирался.
С Энни слетели последние остатки сонливости. Всякое желание нежиться в постели начисто пропало. В голове возникали возмущенные тирады, одна яростнее другой. «Черт бы тебя побрал! Да как ты смеешь!», но все они напоминали реплики какой-нибудь романтической героини из старого романа ужасов. Энни скрипнула зубами.
– Встань, пожалуйста, с моей кровати.
– На тебе есть какая-нибудь одежда? – спросил Тео, не открывая глаз.
– Да, не сомневайся! – воскликнула Энни, пылая праведным гневом.
– Вот и отлично. Значит, у нас не будет проблем.
– У нас не возникло бы проблем, даже будь я голая.
– Ты в этом уверена?
Неужели Тео и вправду заигрывал с нею? Если бы она не проснулась окончательно, его уловка могла бы сработать. Энни вскочила с кровати, с опозданием вспомнив о желтой фланелевой пижаме с Санта-Клаусом – шуточном подарке одной из подруг. Схватив со стула халат матери и снятые вечером носки, она вихрем вылетела из комнаты.
Шаги Энни стихли. Тео улыбнулся, лежа в полумраке. Он уже не помнил, когда в последний раз ему так хорошо спалось. Он чувствовал себя почти отдохнувшим. Даже просто лежать здесь, поддразнивая Энни, было…
Он поискал и наконец нашел нужное слово, но оно показалось бесконечно далеким, непривычным. Тео на мгновение задумался, прежде чем признать, что слово это точно выражает его мысль.
Поддразнивать Энни было… забавно.
Она перепугалась до смерти, смотрела на него с ужасом (что неудивительно), но не отступила. Даже много лет назад, нескладным, неуверенным в себе подростком, она была куда храбрее, чем ей казалось. Кто бы мог ожидать такого от девочки, которую постоянно подавляла и унижала властная мать? К тому же Энни обладала обостренным чувством справедливости, она всегда точно знала, что хорошо, а что плохо. Антуанетта Хьюитт не ведала сомнений. Возможно, это в ней и привлекало Тео, когда оба они были детьми.
44 
