Особенно,... 
32 
Он целовал ее так же нежно, как и тогда, в кабинете генерала, и все же теперь его губы стали более настойчивыми, нетерпеливыми, так что Азалии показалось, что он завладел ею целиком, она перестала быть сама собой, а сделалась лишь частью его.
Когда он поцеловал ее в первый раз, она почувствовала, как от ее сердца к груди, а оттуда к горлу устремилась теплая волна. А сейчас… Это был огонь, вспышка молнии, пожар, пылавший в ее груди и на губах.
Долго ли они стояли так, Азалия не помнила.
Весь мир вокруг словно бы растворился. Не слышно было даже стука корабельных машин — лишь музыка, льющаяся откуда-то из недр ее души и одновременно пронизывающая весь мир.
Больше не существовало ничего, больше ничего не осталось, только чудо, которое он пробудил в ней, экстаз, истинное блаженство.
Он обнял ее еще крепче, но тут послышался шум голосов, мужской смех, и из салона появилась шумная компания пассажиров.
Медленно и неохотно, словно ему было невыносимо отпускать ее, лорд Шелдон отошел от Азалии, да и то лишь тогда, когда проходящие поравнялись с ними.
Они отступили по разные стороны коридора, давая компании проход, а мужчины и дамы с любопытством поглядывали на лорда Шелдона и его юную спутницу.
Пока лорд Шелдон приветствовал знакомых, проходящих мимо, Азалия исчезла, воспользовавшись удобным моментом.
Лорд Шелдон лишь успел увидеть мелькнувший край ее платья, когда она взбегала вверх по ступенькам, ведущим на палубу первого класса. Он рванулся вслед за ней, но было ясно, что ее уже не догнать.
«Орисса» вошла в порт Виктория ранним утром, и глазам Азалии впервые предстал Гонконг.
Она уже много знала о нем от миссис Чан, а также из книги по истории Китая, обнаруженной ею в судовой библиотеке. Кроме того, ее дядя порой снисходил до нее и отвечал на ее вопросы.
Она знала, что Гонконг впервые был занят британскими войсками в 1841 году, а через два года передан китайским императором Британии в долгосрочное пользование.
Лорд Пальмерстон, в те годы секретарь по иностранным делам, считал занятие Гонконга «крайне преждевременным». И вообще он отзывался о Гонконге как о «бесплодной и почти безлюдной земле».
Королева Виктория, однако, сочла это за шутку. Она писала своему дяде, бельгийскому королю Леопольду:
Альберта позабавило то, что я присоединила к империи остров Гонконг, и теперь мы считаем, что Виктория, помимо титула наследной принцессы, должна именоваться «принцесса Гонконгская».
В книге, которую читала Азалия, история Опиумной войны с Китаем, длившейся восемнадцать лет, излагалась со всеми подробностями, но довольно сухо и казалась девушке неинтересной. Там речь шла главным образом о трудностях, с которыми сталкивались британские колониальные власти.
Но ничто из прочитанного и слышанного не могло подготовить Азалию к красоте острова, который дядя-генерал презрительно называл «прыщом на заднице у Китая».
«Орисса» медленно подходила к якорной стоянке, и девушка поняла, почему город назвали Гонконгом, что в переводе означает «благоухающая гавань».
На искрящемся золотым сиянием море скопились бесчисленные китайские джонки, от довольно больших до совсем маленьких, их бурые паруса трепетали, словно крылья летучей мыши. Кроме них, тут были также одномачтовые суда доу, паромы, рыбацкие шхуны и торговые корабли со всего света.
Здания, построенные на набережной, слегка напоминали итальянские, что было присуще всем европейским поселениям Китая.
Цвета бледной охры, они казались нарисованными карандашом, как и возвышающаяся над ними желтовато-бурая гора, а вот ниже начиналось такое буйство красок, что у Азалии перехватило дух.
По описаниям миссис Чан она узнала деревья плюмерии с их восковыми крупными цветами, а под ними сияли красотой ярко-розовые, пурпурные и золотые азалии.
Лишь только «Орисса» встала на якорь, за леди Осмунд и ее свитой с берега прибыл военный баркас.
Адъютант, ослепительно красивый в своем белом мундире, почтительно представился и с большой важностью проводил их на баркас.
Они направились к берегу под завистливыми взглядами высыпавших на палубы пассажиров.
— Генерал передает глубочайшие извинения, миледи, что не смог лично вас встретить, — почтительно произнес адъютант, — однако, как вы понимаете, после приезда он непрестанно занят.
32 
