Особенно,... 
88 
— Ну ёпт… — безнадежно протянул Женька, что было неправильно, но неумолимо истолковано как энтузиазм.
* * *
При колонизации Эдема Федерация дарила каждому первопоселенцу индивидуальный жилой модуль с земельным наделом, но продать их разрешалось только через тридцать лет. Это отсекало слабаков и жуликов, которые могли урвать такой роскошный подарок от государства, просто скатавшись туда-сюда за его же счет. Совсем без махинаций, конечно, не обходилось, некоторые брали наделы, а потом все равно улетали — мол, запас карман не дерет, будем считать это долгосрочным вкладом! — но если сорняки на участке начинали перелезать через забор и в них заводились грибы, то нерадивым владельцам сперва выписывали штраф, а затем и вовсе конфисковывали «ненужную» собственность.
Если дела у колонистов шли хорошо, то через пару лет, с появлением первого ребенка, семья начинала задумываться о полноценном доме, и модуль превращался в его пристройку, сарай или гараж. У Степановны он так и остался единственным строением на участке, большую часть которого занимал аккуратно подстриженный газон, а меньшую — клумбы с пышными, ухоженными до последнего лепестка розами. С ветераншей шебских и грибных боев они сочетались до того плохо, что Женька вытянул шею, пытаясь рассмотреть, не пластиковые ли они.
Но потом старуха открыла модуль, и реальность воссоединилась с ожиданиями.
— Ого, — только и смог сказать лесник.
У него было примерно такое же жилье, только поновее, с гаражом, а тут его заменяла просторная кладовая. Точнее, она была бы просторной, если бы запасливая бабушка не прихватила с собой на гражданку половину армейского склада.
Деловито просеменив к дальнему углу, Степановна рывком выдернула из кучи цвета хаки здоровенный мешок с двумя широкими лямками, торжествующе шмякнула его перед лесником и, спохватившись, закряхтела и заохала, одной рукой схватившись за сердце, а другой — за поясницу. Судя по гулкому удару об пол, старуха преувеличивала страдания, но не вес.
Женька заставил себя подтянуть отвисшую челюсть («Это там, случайно, не приклад гранатомета из осевшей кучи торчит?!») и сосредоточиться на мешке (Джек продолжал беззастенчиво глазеть по сторонам под видом сканирования обстановки), поперек которого шла черная, почти незаметная на маскировочном фоне надпись: «Боевое плавсредство ЛНВ-21». В углу красовался линялый армейский штемпель.
— Ну, чего уставился? — поторопила Степановна. — Бери!
Отработанный командный тон подействовал на Женьку словно в обход мозга — бывший солдат заученно, четко вскинул мешок на плечи (килограммов сорок, а то и пятьдесят!) и лишь тогда вспомнил про Джека. Но пререкаться со «старшим по званию»: «А чё я, пусть кибер тащит!» — почему-то показалось глупым и даже постыдным, так что Женька ограничился сердитым шипением:
— На обратном пути ты понесешь!
— Разговорчики в строю! — вроде бы шутливо, но с таким выражением лица гаркнула Степановна, что лесник по-настоящему прикусил язык, и навьючила на киборга еще гору добра: обещанный миноискатель, два армейских термоспальника и торбу с провиантом.
— Мы что, ночевать там собираемся? — насторожился Женька. И почему спальника всего два? Им с Джеком один на двоих, что ли? Или в еще худшей комбинации?!
— Потом спасибо мне скажете! — туманно пообещала старуха и так ловко выпроводила гостей из кладовой, что лесник опомнился уже за калиткой дома.
Оставался еще шанс внезапно сбросить свою ношу, запрыгнуть во флайер и смыться, но Женька вспомнил про гранатомет и решил не испытывать бабкины рефлексы.
Лесник сгрузил лодку в багажник и, озаренный прилившей к голове кровью, поинтересовался:
— А что у вас зарыто под розами?
Степановна насмешливо хмыкнула, но ничего не ответила.
* * *
На озерных берегах и водах оказалось неожиданно многолюдно: почти у каждого чистого схода к воде стояла палатка, а вдоль хвоща разноцветными поплавками покачивались в пятнах ряби лодки. Кажется, вон та, черно-красная с навесом, с обеих сторон шетиняшаяся удочками, принадлежала Кингшенгу.
Женька вспомнил, что официально нерест крибитов закончился три дня назад. Трофеи из них сейчас никудышные — тощие, как выпотрошенные, но охота, то есть рыбалка, пуще неволи. Женькин дед тоже мчался на ближайший водоем в первый же день открытия сезона, невзирая на дела, погоду и здоровье.
88 
