Особенно,... 
113 
Я ничего не сказала Клитии о возвращении Клинтона. Я знала, она скажет, чтобы я возвращалась к мужу. Я очень много о нем думала. Я хотела быть рядом с ним, но не собиралась ему подчиняться и терпеть его самонадеянность. Он сам решил уехать и вернулся раньше обещанного срока. Что ж, я не собираюсь идти у него на поводу и менять свои планы.
Через день-два Клитии стало лучше. Она по-прежнему настаивала на постоянном наблюдении за Ральфом, и, как правило, я или Шеба находились возле мальчика. Добиться этого было не всегда легко, потому что он не должен был заподозрить, что за ним присматривают.
Я проводила с ним очень много времени и всегда была начеку, надеясь, что он хоть как-то даст понять, что же случилось той ночью.
Однажды, когда он играл в детской, я поинтересовалась:
— Ральф, ты помнишь тех чудесных слонов с золотыми клетками и попонами на спинах?
Он кивнул.
— Мой слон был самым лучшим.
— Но ты же на самом деле на нем не ездил.
— Ездил! Ездил! Я ехал прямо через джунгли. Мой слон был самым быстрым.
— А что произошло в джунглях?
— Там был маленький домик, а в нем жил человек.
— Что за человек?
— Добрый человек.
— Он был один?
— Там еще была женщина. Она сказала: «Все хорошо, ты скоро увидишь свою маму».
Мое сердце заколотилось очень часто.
— А где же была твоя мама? — спросила я.
— Ты же знаешь.
— Нет, не знаю, — пожала я плечами. — Где она была?
— С остальными.
— Кто такие остальные?
— Ты и папа, и Шеба, и… мой слон, и Кобла…
— А как выглядел этот человек?
— У него желтые глаза.
— Желтые глаза?
— Они светятся. Я сейчас покажу тебе, Сэйра.
Он подхватил свою игрушечную кобру, которая по-прежнему казалась мне ужасающе похожей на настоящую. Усмехнувшись, он нажал на ее голову, и из распахнувшейся пасти наружу выстрелил раздвоенный язык.
— Тебе страшно, тетя Сэйра? Она тебя убьет. У нее ядовитый язык. Но ты не бойся, я застрелю ее из лука.
Кобра покачалась немного из стороны в сторону и сползла на пол. Ральф ее подобрал.
— Желтые глаза, — сказал он.
— Ты рассказывал мне об этом человеке, — напомнила я ему.
— Мама говорит, что эти глаза похожи на топазы. Это камни такие. Они желтые, как глаза Коблы.
Я поняла, что это бесполезно. Клития была права, когда просила меня не расспрашивать ни о чем ее сына. Было ясно, что он даже не догадывается, что в ту ночь произошло что-то нехорошее. Но если я буду на него давить, он может заподозрить неладное. Он ушел с людьми, которые были к нему добры, а потом вернулся домой. Это было просто небольшое приключение, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что вытворяют его слоны и змеи.
Возвратился Сет, и я сказала ему, что, поскольку Клинтон уже вернулся, то я, пожалуй, поеду домой. Я уехала под вечер, когда жара немного спала.
Когда я вошла в дом, там было очень тихо. Я думала, что Клинтон приедет домой к ночи. С нетерпением ожидая этой встречи, я все же оставалась очень довольна тем, что не позволила командовать собой и не собиралась делать это впредь. Я по нему скучала. Неужели успела к нему привязаться? Я и сама не понимала постепенно овладевшего мной чувства. Оно отличалось от тех романтических мечтаний, которые преследуют, наверное, любую молодую женщину. Мы пробыли в разлуке две недели, и мне показалось, что это слишком долго. Он тоже это чувствует? — этим вопросом я задавалась, подъезжая к нашему дому. Что, если он вернулся домой раньше обещанного только потому, что успел завершить все свои дела?
Время до наступления темноты тянулось очень долго. Бесшумно перемещающиеся по дому слуги зажгли лампы. Я ждала и ждала. Наступила полночь, а его по-прежнему не было. Я поднялась в спальню, все время прислушиваясь, ожидая его возвращения. Присев к туалетному столику, я распустила волосы.
Внезапно за дверью спальни раздался какой-то шорох. Я испуганно обернулась. В дверь постучали.
— Войдите! — воскликнула я, и вошла Лейла.
Она смотрела на меня широко распахнутыми и совершенно невинными глазами. Она явно скрывала какой-то восхитительный секрет.
— Что случилось, Лейла?
— Я перестилать вам постель?
— Спасибо, не надо.
Я отвернулась к зеркалу, продолжая наблюдать за ее отражением. Она медлила, а на ее губах играла неторопливая усмешка.
113 
