54 
а теперь посмотрите на победительниц таких вот конкурсов красоты спустя годы в каком-нибудь супермаркете, повзрослевшие, потолстевшие, они суетливы, нервозны, озлоблены, унижены — они продешевили со своим скоропортящимся товаром, их просто надули; остерегайтесь острых ножей их продуктовых тележек — перед вами ведьмы рода человеческого.
итак, для писателей, включая и достославного наглеца Буковски, секс является не чем иным, как трагикомедией, я не пишу о сексе как об орудии наваждения, у меня это смешная пьеса, над которой вы должны поплакать, немножко, между актами. Джованни Боккаччо[67] преуспел на этом поприще намного больше, потому что смог дистанцироваться и имел стиль, я просто еще слишком близок к объекту и, как говорится, не остыл, а люди считают меня блядуном, так что если не читали Боккаччо, прочтите, можно начать с «Декамерона».
и хоть я еще не остыл от 2 000 погружений в женские дыры, большинство из которых были совершенно неинтересны, я все же способен смеяться и над собой, и над своими прихватами.
я вспоминаю один разговор в подвале магазина готового женского платья, тогда я работал подсобником продавца, моим боссом был довольно молодой, но уже лысеющий сморчок, и вот этого сморчка призывают в армию и собираются отправить на Вторую мировую, и что же вы думаете — он переживал, что его убьют? или задумывался о смысле войны? или о ее бессмысленности? или каково это — быть разорванным в клочья минометным снарядом? нет!
сморчок почему-то считал, что я отличный парень, и проникся ко мне доверием, и вот мы оказались вдвоем в огромном сыром и пыльном подвале (остальные упаковщики потели этажом выше), мы ползали по картонным ящикам, громоздившимся друг на друге шестифутовыми штабелями, и пытались отыскать ящик с определенным номером, все огромное помещение освещали четыре крошечные электрические лампочки, в полумраке мы, как паукообразные обезьяны, перескакивали с ящика на ящик на четвереньках и вглядывались в надписи, отыскивая магический номер, за которым скрывался специальный фасон женского платья.
Господи, смилуйся, мысленно причитал я, что за блядская жизнь? Что за хуевая постановка вопроса — корячиться и надрываться за гроши, при такой установке суицид разве не гуманнее, а, Господи?
а тут еще этот сморчок вопит мне:
— ну что, не нашел?
— не-а… — еле-еле выдавил я.
блядь, я даже и не смотрел на эти номера, а что интересного в таком поиске? но каждый раз, когда босс оглядывался на меня, я перескакивал на другой ящик, в конце концов он подобрался ко мне поближе, уселся на соседний ящик и запалил сигарету.
— Буковски, ты классный мужик, — сказал он. я промолчал.
— меня призывают, это моя последняя неделя, все недолгое время, что работал в магазине, я еле
сдерживался, чтобы не надавать этому типу тумаков, — и вот теперь он решил вознаградить меня своей зевотной исповедью.
— знаешь, что самое неприятное в призыве?
— нет.
— что я не смогу ебать свою жену, сейчас большинство парней и понятия не имеют, что это такое, но, глядя на тебя, я могу сказать, что ты знаешь в этом толк.
(никакого толка я тогда еще не знал.)
— …ну, я так и сказал своей: «дорогуша, что мне делать? теперь я не смогу тебя ебать». и знаешь, что она ответила?
я пожал плечами.
— она сказала: «еб твою мать, иди служи и будь мужчиной! а я буду тебя ждать!» блядь, молодец, но как же мне будет не хватать этого! я буду скучать… как я буду скучать! многие новобранцы и пизды-то живой не видали, но мы-то с тобой знаем, что это такое, да…
(я не сказал ему, что пока он будет отсутствовать, найдутся те, кто займется его женой, а если он вовсе не вернется, то она устроит очередную распродажу остатков своих прелестей.)
этот маленький крот рода человеческого перетерпит грошовую работу и банзай-атаку косоглазых или, еще хуже, неумолимую, как по клеточкам шахматной доски, контратаку загнанной в угол Белокурой Бестии, которая будет охотиться теперь за его номером, за его жетоном, являясь сквозь снегопады. Белокурая Бестия, ожесточенная, храбрая и опытная, ослепленная последней вспышкой безумия в Арденнах, будет жаждать его крови, ах, мелкий грызун! он будет все это стойко переносить, как чесотку, или зевоту, или гриппозный насморк, чтобы просто удержаться в рядах Победителей, и при этом он будет надеяться, что ему повезет и он вернется и снова будет ебать свою жену.
54 
