63 
– Ты погоди, Никола, – отозвался трактирщик. – Что-то не то рассказываешь. У меня самого дочка в Гишнянке, так она говорит, что кого-то змею таки отдали.
В это время нам принесли горячую кашу с подливой в глиняных мисках, но ни я, ни Алина на еду внимания не обратили.
– Да, было дело, – старичок скривился. – Аж вспомнить стыдно. Был там парнишка один, сирота, да головой будто слабоват… Взялся откель неведомо, говорил непонятно. Сперва Аквилина его приютила: своих-то детишек нет, а парня жалко – дурной ведь совсем, пропадет. А опосля-то соседи замечать стали, что на двор к ней змеи со всей округи сползаются, и что парнишка тот с ними будто беседует. Испугались, значит, всё думали – а как он начнет гадов на людей натравливать? Аквилина-то его защищала, да народ пуганый, ясное дело. Как случай представился – отправили его к змею, чтобы, значит, он с ним поговорил да упросил скотину не красть.
– И как? – удивился трактирщик. – Неужто парень и вправду пошел?
– Да какое там! – старик снова хлебнул из кружки. – Связали да оставили посреди поля. Уползти он не успел, змеюга в тот день рано прилетела.
– И что, слопала?
– А Бог его знает, – вздохнул мужичок. – Думается мне, что гадина эта его за один присест и проглотила. Ни костей не нашли, ни веревки. Аквилина все говорила, что парнишка убежал, видать, ну мы и не перечили… Она долго мучилась после, да и помирала тяжко. Жалобилась все, что это Бог ее карает, да уж ее-то за что? Нас отец Иннокентий тогда совестил, каяться призывал. А после кто-то придумал змеюгу отравить. Спросили у знахарки, чем козу накормить, чтобы мясо ее стало для гадины окаянной ядом смертельным. Сделали, как она сказала. И верно – змея мы больше не видели. А деньков через пять сынок старостин башку эту в село притащил.
Дверь негромко хлопнула, закрываясь. Хозяин трактира вежливо поздоровался с Горынычем. Тот ответил и сел за стол рядом с нами, перед доверху наполненной миской.
– Договорился, – коротко сообщил он Леону. Мы с Алинкой переглянулись и отвели глаза, уставившись в свои тарелки. А трактирщик продолжил разговор, прерванный появлением нового посетителя:
– Вот и мне староста хвастал, что это его старший сын голову Змею срубил. Да только я не поверил: видно, что голову не рубили, а отпиливали.
Арис обвел нас взглядом и молча принялся за еду.
– Агась, – отозвался старичок из Гишнянки. – Он потом и признался, что нашел змеюгу дохлую и башку ей откромсал. Правда, выглядел так, словно взаправду со змеем сражаться довелось – порезанный весь, в синяках да шишках. И дружки его, помощнички, не лучше.
Леон спрятал усмешку. Трактирщик со своим говорливым посетителем стали обсуждать дела гишнянского старосты да его беспутного сыночка, и мы, наконец, смогли уделить должное внимание обеду.
* * *
Задерживаться не стали. До Заповедного леса было не слишком далеко, но ночью туда сунулся бы разве что сумасшедший, а потому стоило найти укромное местечко для ночлега. Арис знал дорогу лучше всех и шел впереди, мы с Алиной – за ним. Подруга осторожно подхватила меня под локоть и задумалась, наверное, тоже вспоминала разговор в трактире.
Миновав церковь, наша компания свернула в узенькую улочку между аккуратных островерхих домиков. Прошли площадь с мраморным фонтаном по центру, еще несколько улиц… и город закончился. На этой дороге не было ни арок, ни сонных часовых. Маленькие тихие домики с нехитрым хозяйством и огородиками подбирались к берегу речки, за которой начинался лес.
Мы как раз шли по мосту, когда Алинка дернула меня за руку:
– Жень, смотри! – запрокинув голову, она глядела в небо. Там, в переливах отгоревшего заката, кружила черная птица. Сперва показалось, что это ворона, но вот птица спустилась ниже… Слишком уж она большая для вороны, крылья рваными лоскутами темнеют на фоне неба, и вместо перьев дрожат на ветру ветхие лохмотья.
– Что это? – прошептала подруга.
Леон схватил ее за запястье:
– Бежим!
Дорога осталась позади. Над нами сомкнулись древесные кроны, но сквозь узор молодой листвы на темнеющем небе виден был черный силуэт.
Птица кричала. Ее голос был похож на скрип колодезного журавля, необъяснимо громкий, пронзительный. А скоро за нашими спинами послышался треск. Погоня прорывалась через лес уверенно и с таким шумом, словно ломала деревья на своем пути. Что-то толкнуло в спину, я едва не упала. Мимо пролетела ветка, царапнув Алинке плечо. Подруга ойкнула, но не остановилась – Леон упрямо тащил ее вперед, за собой.
63 
