93 
– Порошок Макдугалла подойдёт? Мы используем его на конюшнях.
– Да, вполне.
Миссис Чёрч убрала со стола вазу с цветами и литературу.
– Я прослежу, чтобы всё мигом было сделано.
Гарретт чрезвычайно понравилась экономка, и она предполагала, что женщина окажет неоценимую помощью в ближайшие дни. Возможно, в ней перемешалась симпатия и усталость, развязав язык, но вдруг Гарретт задала вопрос, удивив саму себя:
– Вы сразу заметили его сходство с Рэвенелами, тогда как леди Хелен и Пандора никогда не обращали на это внимание. И я тоже не смогла сложить два и два.
Миссис Чёрч задержалась на пороге и улыбнулась.
– Я нахожусь в услужении с пятнадцати лет, доктор. Работа слуги заключается в том, чтобы подмечать детали. Мы изучаем привычки и предпочтения членов семьи. Читаем их лица и предвосхищаем их желания, ещё до того, как они о чём-то попросят. Осмелюсь сказать, что уделяю Рэвенелам больше внимания, чем они друг другу.
После того, как дверь закрылась, Гарретт снова потянулся к руке Итана. Она была мощной, но элегантной, костяшки и кончики пальцев слегка загрубели. От кожи исходил жар, как от камней, обожжённых солнцем. Лихорадка быстро усиливалась.
В его венах и соединительных тканях происходили микроскопические процессы, между клетками, бактериями и химикатами шли невидимые бои.
"Столько всего мне не подвластно", – беспомощно подумала она.
Очень осторожно она опустила его руку и положила ладонь ему на грудь поверх одеяла, считая быстрые, неглубокие вдохи.
Её чувства к нему, казалось, расцвели буйным цветом.
Она робко позволила себе вспомнить его слова перед операцией, слова, которые, как он думал, будут последними. Гарретт не могла понять, что такого в ней, практичной женщине с научным складом ума, послужило поводом для столь сильной страсти.
Но находясь в этой комнате, касаясь его, она обнаружила, что говорит слова, непохожие ни на какие другие, произнесённые ею за всю свою благоразумную жизнь.
– Оно моё. – Гарретт шире расставила пальцы над его сердцем, считая драгоценные удары, словно они были рассыпавшимся жемчугом. – Ты мой, теперь ты принадлежишь мне.
Глава 19
К следующему дню температура Итана поднялась до тридцати девяти градусов, а на следующий, достигла сорока. Он начал бредить, его лихорадочный разум, ослабляя и выматывая, копался в воспоминаниях и воспроизводил кровавые кошмары. Итан нёс тарабарщину, метался в постели, и даже доза сильнейшего опиата не смогла его успокоить. Время от времени он сильно потел, сгорая от жара, но вскоре после дрожал от пронизывающего холода.
Гарретт покидала комнату больного всего на несколько минут, лишь для того чтобы позаботиться о своих собственных нуждах. Она спала в кресле рядом с кроватью больного, дремала, уткнувшись подбородком в грудь, мгновенно просыпаясь от малейшего шума или движения. Помогать ей менять простыни и обтирать тело Итана прохладным, пропитанным антисептиком полотенцем, она доверяла только миссис Чёрч. Когда температура сильно подскочила, они обложили его водонепроницаемыми мешочками со льдом, завернув их в льняную ткань. Гарретт часто вычищала и промывала рану, и заставляла его пить воду и очищающий тоник. Раны заживали, но, несмотря на это, ближе к третьему вечеру, его сознание ретировалось туда, где оказалось вне досягаемости для Гарретт, и она не могла облегчить страдания несчастного.
– В моей голове сидят девять дьяволов, – пробормотал он, пытаясь встать с постели. – Прогони их, не позволяй мне...
– Тише, – проговорила Гарретт, пытаясь приложить к его лбу холодную ткань, но он отвернулся, отчаянно застонав. Она боялась, что от резких движений у него откроется кровотечение. – Итан, пожалуйста, лежи спокойно. – Когда Гарретт попыталась уложить его на подушки, он оттолкнул её в бреду, заставив пошатнуться и повалиться назад.
Но вместо того, чтобы упасть на пол, она почувствовала, как её аккуратно поймала сзади крепкая рука, обхватив за талию.
Это был Уэст Рэвенел, от его одежды исходил аромат свежего воздуха и лесной зелени с лёгкой примесью землистого лошадиного запаха, который обычно Гарретт не нравился, но в данный момент показался приятным, мужским и бодрящим. Удостоверившись, что она крепко стоит на ногах, он подошёл к бьющейся в испарине фигуре на кровати.
– Рэнсом, – твёрдо проговорил он, а не тихо пробормотал, как обычно общаются в больничных палатах. – Здесь нет дьяволов. Они исчезли. Ложись и отдыхай, приятель. – Он положил руку на лоб Итана. – Горячий, как адский огонь. У тебя, наверное, раскалывается голова. У меня так всегда во время лихорадки. – Потянувшись за водонепроницаемым мешочком со льдом, который свалился с груди Итана, он осторожно положил его ему на лоб.
93 
