Особенно,... 
90 
Вот, точно как и сейчас…
– Что ж ты так стонешь, дорогая? Может, тебе больно? – спросил он, откровенно насмехаясь надо мной. – А так? Опять она стонет, что ж делать-то? Тише, Варька проснется!
– Я люблю тебя, – пробормотала я сквозь стоны. Гришка остановился на секунду, а затем склонился и нежно поцеловал меня в губы. Я изогнулась, потянувшись к нему навстречу, и, что поделать, снова простонала… Сдерживаться не было больше сил!
– Ты ж моя Иришка. Я тебя тоже люблю. Вот так люблю, и вот так, – и мой муж исчерпывающе продемонстрировал мне, как именно он меня любит, подвергнув нас риску разбудить не только Варвару, мирно спящую за соседней стеной, но и напугать своими криками свекровь, уже гремевшую посудой в кухне.
Позже, сидя рядом со мной за столом, Гришка со своим традиционно серьезным видом посмотрел на меня, а его ладонь неожиданно оказалась на моем бедре – под скатертью. От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не перевернула тарелку. Алевтина Ильинична посмотрела на меня с недовольством, и даже Варвара оторвалась от телефона и склонила голову набок.
– Что с тобой? – невозмутимо спросил меня Григорий, продолжая продвигаться вверх по ноге.
– Все отлично. Настроение боевое, – пробормотала я. – А ты как?
– А я… Слушай, я хотел заехать на строительный рынок. Хочу сделать кроватку сам, а то сейчас продают черт-те чего, неизвестно из каких материалов делают и какими лаками покрывают. Поедешь со мной?
– Вообще-то это и мой ребенок, – возмутилась Варя. – Я тоже хочу поехать, выберу цвет.
– Ты давай к экзаменам готовься, – строго сказал Гришка, а его рука забралась уже в совсем неприличное место. – А то провалишь ГИА, опозоришь нас с матерью.
– И с ребенком! – добавила я, прикусив губу, чтобы снять напряжение. – Ребенку тоже нужна мать-отличница.
– Господи, родители, вы с ума сошли? – закатила глаза Варя. – Сдам я ваш экзамен, сдам. А кроватку я хочу светлую.
– Будет исполнено, – радостно кивнул Гришка и, ох, наконец, убрал руку.
Я глупо улыбнулась и подумала о том, что наверняка это не конец. И вечером последует вторая серия. Или, скорее, двести двадцать вторая. Что-то поменялось, что-то страшное, опасное и злое вдруг покинуло наш дом и сердце моего мужа. Я чувствовала это, поняла по выражению его лица, когда его бывшие коллеги позвонили, приглашая его на ежегодную встречу в ресторане, а он не побледнел, не отказался, не сжал зубы и кулаки и не замкнулся в себе на неделю или даже месяц.
Он впервые согласился.
– Конечно, приеду! – улыбнулся Гриша. – Слушай, а ты бы привез детей к нам, у нас такие хорошие туры по Москве. Как раз для школьников. Ага. Конечно, бесплатно. Я ж там, считай, главный! Отлично, записывай адрес. Только пусть мне предварительно позвонят, я за ними места закреплю.
Я слушала их разговор и не могла поверить своим ушам. Интересное кино! Все это время после его увольнения я, значит, прыгала, как дрессированный тигр через огненное кольцо, чтобы привести моего мужа в чувство. Чего я только ни делала, все без толку. Смотрел волком, читал газету и вел себя как чурбан бесчувственный. Значит, чтобы победить мужскую депрессию, надо что… создать ему проблем?
Получается, так?
– Господи, она что, правда беременна? – вытаращилась на меня Людмила, только вернувшаяся из своего тура из Турции. – Как это так? Ей же… сколько ей?
– Пятнадцать, – кивнула я, радуясь тому, что Людмила вернулась, и мне, во-первых, не будет так тяжело работать. Одна касса – это явно недостаточно по нынешним меркам, даже если ты работаешь в небольшом отделении банка. А во-вторых, не будет так скучно.
– Это ж какой класс она заканчивает?
– Я ж тебе говорила про ГИА! – возмутилась я.
– Ах да! Я с этой Турцией совсем обо всем забыла.
– Как ты отдохнула? – спросила я, и по лицу подруги пробежала тень. Вообще, с того момента, как она вошла в кабинет, у меня на кончике языка вертелся вопрос. Ну, не выглядела она как человек, который хорошо отдохнул.
– Ох, не спрашивай, – покачала головой Люда, привычно пересчитывая сдачу клиента. – Это не отдых, а форменная головная боль.
– Что не так с Турцией-то?! – возмутилась я.
– А все не так! Во-первых, море было холодное. Они клялись и божились, что оно к середине мая прогревается, а оно вот взяло – и не прогрелось! Девятнадцать градусов? Я вас умоляю, я же не морж и не закаляться сюда приехала! Если бы хотела закаляться, я бы в Москве осталась.
90 
