Особенно,... 
59 
Самый настоящий попрошайка, который в светлое время суток всеми силами давил на жалость прямо в портовых воротах, повел меня в другой Шрадр. Там, где особняков не увидишь, зато хватает развалюх самого неприглядного вида. Хвала ночной тьме, что скрывает многие детали. Жаль только, что запаха она спрятать не может, а нос у меня изнеженный.
В общем, мы попали в те еще трущобы. Темно, повсюду шныряют подозрительные личности, воняет сточными водами, из-под ног разбегаются шустрые крысы, подошвы то и дело шлепают по лужам. С учетом того, что дождя давно не было, а всякая вода здесь старается испариться за несколько часов, происхождение этой влаги пугает.
Безымянный нищий, воровато обернувшись, продемонстрировал одноглазую физиономию, главной деталью на которой был красный крючковатый нос с волосатой бородавкой на кончике. Голосом скрипучим, как несмазанные дверные петли, еле слышно предупредил:
– Придерживайте кошелек рукой. Наши вас не тронут, вы же со мной, но случается, чужаки забредают, за всеми уследить не успеваем.
Да уж, и правда не самое приятное место, раз даже мафия не может гарантировать сохранности моих скромных сбережений.
Не совершаю ли я большую ошибку, шастая здесь без охраны?
Нищий свернул в переулок, где велосипед с трудом проедет, постучал в одну из неприметных дверей, откуда почти немедленно получил ответ:
– И какому шелудивому псу в такую пору не спится? Честные люди давно сны смотрят.
– А где ты честных видел, Шамбро? Не шуми, свои.
Дверь приоткрылась, из глухого мрака тот же голос поинтересовался:
– Чего приперся?
– Привел кое-кого. Денежного, всего из себя интересного.
– Денежного? Ну тогда заходи, таким гостям здесь всегда рады.
Едва дверь закрылась за моей спиной, как открылась другая, внутренняя. Скудный свет, что проникал из нее, позволил мне рассмотреть обстановку: крошечная каморка с обшарпанными стенами и полом, из мебели один лишь табурет, на котором, очевидно, и сидел Шамбро – высокий по здешним меркам плечистый детина с многократно переломанным носом. Поглядывал он на меня весьма корыстно, не забывая при этом демонстративно поглаживать увесистую дубинку.
Нищий пошел дальше, уже на ходу произнеся:
– За мной ступайте, господин Зерек.
Жаль, что у человека на затылке нет глаз. Временами было бы весьма кстати. Вот как сейчас. Очень уж неприятно оставлять за спиной Шамбро. Все мысли только об одном – о его дубинке. Если Нюх ошибся и я угодил к мелким гопникам, а не к серьезным мафиози, то с них станется проломить голову и утопить в сточной канаве. Благо далеко тащить тело не придется, судя по вони, которая даже в помещение пробилась, здесь сплошная клоака.
Пройдя в следующую комнату, я не смог не отметить разительного изменения обстановки. Обшарпанность исчезла бесследно, как и прочие признаки нищеты и разрухи, передо мной было вполне приличное помещение. Без излишеств и напускной роскоши, голый функционал, как раз в моем вкусе. Простой деревянный стул, кресла с добротной обивкой, полки по стенам с какими-то книгами и свитками, пара медных подсвечников.
И пара мордоворотов вроде Шамбро. Скучают на табуретах по углам, бросая оттуда нехорошие взгляды. Не нравлюсь я им, очень не нравлюсь.
– Посидите здесь. – Нищий указал на одно из кресел, после чего исчез в дальней двери.
Присев, я обернулся на мордоворотов. Один вообще никак не отреагировал, второй едва заметно ухмыльнулся и постучал ногтем указательного пальца по костяной рукоятке ножа, висевшего в ножнах на поясе. Никаких других действий ни тот, ни другой не предприняли.
Ну и правильно. Их дело – ждать вердикта старших. А уж те решат, стоит меня немедля прирезать или можно с этим самую малость обождать.
Остается уповать на то, что местные мафиози столь же вменяемые, как и земные. То есть их интересует исключительно прибыль, и кровь они проливают лишь тогда, когда без нее не обойтись. А им ни к чему резать меня из-за одного тощего кошелька – ведь живой я могу принести куда больше. Не зря ведь прямым текстом об этом сообщал нищему не один раз. Думаю, вбил в голову как следует, вряд ли он забудет доложить кому надо.
Дальняя дверь распахнулась, вошли двое. Один, тот самый нищий, просеменил мимо и скрылся, второй, самый обычный с виду человек, о внешности которого можно было сказать, что он весьма неприметен, присел напротив, улыбнулся одними губами:
59 
