64 
— А как же я? — дрожащим голосом спросила Иможен. — Вы подумали, что станет со мной после этого? Я стану посмешищем всей Франции. Император обвинит меня в предательстве, в заговоре против него, раз я позволила вам бежать. Мне еще повезет, если я сумею убедить его, что вы меня перехитрили. Но если он и поверит этому, то вы можете себе представить, как будут ликовать мои враги! Фуше, который меня ненавидит, ревнивые жены, любовницы, брошенные ради меня! Я не глупа, я всегда смотрю в лицо фактам и хорошо понимаю, что меня ждет, если я вернусь в Фонтенбло одна. Возьмите меня с собой, возьмите меня в Англию! Вы говорите о любви, так позвольте же мне показать вам, что такое любовь!
— Что вы знаете о любви, кроме того, что это жажда тела? — вздохнул Арман. — Жажда, которую легко утолить и которую рано или поздно утоляет каждый, кто этого хочет… Нет, мадам, я говорю о другой любви — она и есть дорога, ведущая в рай. Любовь окрыленная, любовь души! Чувство, в существование которого я до сих пор не верил, совершенное единение мужчины и женщины, созданных друг для друга.
— Вы верите в подобную чушь? Тупица! — воскликнула Иможен. — Вот и позвольте мне быть счастливым в моей тупости, — ответил Арман. — Я больше ничего не прошу. Возвращайтесь в ваш дворец, к вашему императору и светским интригам. Вскоре вы забудете о моем существовании, а у ваших врагов появятся новые темы для пересудов. Вы сами сказали, что всегда получаете все, чего хотите. Я был исключением из вашего правила, но дальше все пойдет как обычно.
Иможен закрыла лицо руками.
— Где я? — вдруг испуганно спросила внезапно проснувшаяся Антуанетта. — Простите, месье, но мне приснился дурной сон, — прошептала она Арману. — Мне приснилось, что нас схватили!
— Не волнуйтесь. В жизни все происходит наоборот, — успокоил ее Арман.
Тем не менее слова Антуанетты его встревожили. Он опустил окно, высунул голову и осмотрелся.
Рэв не открывала глаз. Не нужно, чтобы Арман или герцогиня знали, что она все слышала. Слишком остро чувствуя собственное счастье, она не хотела ставить герцогиню в еще более неловкое положение. Рэв лучше, чем Арман, понимала, что ждет герцогиню по возвращении в Фонтенбло. Но еще страшнее, думала она, поставить все на карту, пожертвовать своей гордостью — и быть отвергнутой. Может ли что-нибудь быть горше?
День тянулся медленно. Поскольку заняться было нечем, они затеяли игру в карты, и Иможен обрадовалась как ребенок, когда несколько раз подряд выиграла в вист.
— А мне опять улыбается удача, — глядя из-под темных ресниц на Армана, сказала она. — Не повезло в одном, везет в другом! — Она смахнула деньги со столика к себе на колени и повторила со значением: — Мне везет. Вас это не пугает?
— Если честно, мы все чего-нибудь боимся, — откликнулась Рэв.
— Прекрасно, в таком случае я честно скажу, что боюсь столь удачного развития событий, — улыбнулся Арман. — Мы беспрепятственно выбрались из поместья, нашли почтовых лошадей, причем очень хороших, карета наша не сломалась, и нас пока не схватили.
— Ненавижу слово «пока»! — воскликнула Рэв. — И не говорите, что все складывается удачно. Это не к добру. Боги ревнивы.
— Добрый Бог нас хранит, — тихо произнесла Антуанетта.
Иможен собрала карты.
— Будем еще играть? — спросила она.
Арман выглянул в окно.
— Не стоит. Мы приближаемся к Кале.
— И что там? — с опаской спросила Рэв.
Вместо ответа Арман опустил окно и заговорил с кучером. Через минуту лошади повернули на узкую, пыльную дорожку, идущую вдоль прибрежных скал.
— Куда мы едем? — поинтересовалась Рэв.
Он ободряюще улыбнулся ей.
— Я еще кое-что вспомнил, — ответил он.
Карета остановилась возле маленькой рыбацкой деревушки. В этой части побережья было безлюдно, только босоногие ребятишки играли на берегу. Они во все глаза уставились на богатую, но пыльную карету со слугами в роскошных ливреях, совершенно не соответствующих усталым лицам.
Арман вышел.
— Стерегите герцогиню, — велел он Антуанетте и медленно пошел к хижинам.
Одна за другой скользили к берегу рыбацкие лодки с заплатанными парусами. Люди выгружали свой улов. Темнело, а Арман все не возвращался.
Рэв осторожно выглянула в окно. Она заметила его возле домишек. Арман разговаривал с местным жителем. Потом тот наклонился и стал зажигать огонь в большом фонаре, стоявшем у ног. Прошло несколько минут, пока свет разгорелся. Держа фонарь за дужку, рыбак высоко его поднял и принялся раскачивать взад-вперед, подавая кому-то сигналы в море. Там никого и ничего не было видно, может быть, не все лодки вернулись? А рыбак все размахивал фонарем, и Арман пристально всматривался в еле различимую линию горизонта, где сливались в сумерках море и небо.
64 
