31 
— Вы поднялись рано, но не слишком рано, — сказал в ответ граф. — На самом деле все, кроме нас, еще спят.
— В такой поздний час никто еще не проснулся? — недоверчиво переспросила Минелла.
Она была удивлена, потому что ее отец всегда вставал очень рано, так же, как и она, и обычно перед завтраком они вдвоем совершали верховую прогулку.
— Я думаю, что у них были все причины устать, — заметил граф.
Минелла подумала о том, что это за причины.
Она понимала, что Конни и другие хористки могли утомиться после спектакля и длинной дороги, но все-таки не настолько, чтобы спать допоздна!
Впрочем, вслух Минелла ничего не сказала.
Она просто взяла себе еды с длинного ряда серебряных блюд и села за стол напротив графа.
Ее завтрак состоял из бекона, яиц, отличного джерсейского масла и нескольких ложек меда, который Минелла предпочла джему и мармеладу домашнего изготовления.
Граф глядел на нее, и в его глазах Минелле почудился странный огонек, которого она не заметила накануне.
Когда она закончила есть, он сказал:
— Сейчас вы получаете заслуженную награду за то, что были вчера столь воздержанны! Не сомневаюсь, что наверху у многих раскалывается голова, и они жалеют, что не последовали вашему примеру!
Минелла не забыла, как отвратительно чувствовал себя отец, выпив накануне слишком много шампанского, и сказала:
— Возможно, пить вино очень весело, но, как сказано у Байрона, «наутро — сода и проповеди»!
Граф рассмеялся.
— Не хотите ли полюбоваться моими лошадьми? — спросил он.
— Я так надеялась, что вы мне это предложите! — воскликнула Минелла.
Она встала из-за стола и пошла следом за ним к двери.
Только когда они вышли в холл, Минелла спохватилась:
— Наверное, мне нужно надеть шляпку? Дома она никогда не носила шляпок, и дума-па, что просто смешно надевать что-то на голову, чтобы выйти в сад или оседлать единственных двух лошадей, стоящих в конюшне.
— Если вы сами не хотите, то, конечно, не нужно, — ответил граф. — Мне нравится ваша прическа.
Минелла дотронулась до своего шиньона, как будто только что о нем вспомнила.
— Боюсь, что по сравнению с прическами Конни и остальных моя выглядит заурядно, — сказала она. — Но у меня, кажется, никогда не будет времени позаботиться о чем-то более сложном.
Граф бросил на нее удивленный взгляд, но Минелла ничего не заметила, и принялась с увлечением расспрашивать его о лошадях и скачках, в которых он участвовал.
Конюшни графа оказались великолепными, и Минелла, переходя от стойла к стойлу, не уставала выражать восхищение.
Она не смела даже мечтать, что когда-нибудь ей доведется посмотреть и потрогать таких замечательных лошадей.
Конюх, который их сопровождал, спросил графа:
— Когда вы желаете выехать, милорд? Для вашей светлости уже оседлана лошадь.
Только сейчас Минелла заметила, что граф одет в брюки для верховой езды и виновато воскликнула:
— О, я вам помешала! Вы собирались ехать верхом. Мне очень жаль.
— Извинения совершенно излишни, — ответил граф. — Ведь вы, наверное, не откажетесь составить мне компанию?
Минелла радостно вскрикнула.
— Вы не шутите? Это правда? Внезапно ее лицо омрачилось.
— Я совсем забыла… Я не взяла с собой амазонку. Я не думала, что у меня будет возможность… прокатиться на лошади.
Граф на минуту задумался. Потом он сказал:
— Не сомневаюсь, что миссис Харлоу найдет для вас амазонку. У моей сестры такой же размер, как у вас.
— Как замечательно!
Радостное волнение, отразившееся на лице Минеллы, словно осветило ее изнутри, и сияние ее глаз было подобно солнечным лучам.
— Сейчас мы вернемся в замок и все устроим, — с добродушной усмешкой сказал граф и, повернувшись к конюху, добавил:
— Оседлайте еще одну лошадь и приведите ее вместе с моей через четверть часа к парадному входу.
Он еще мгновение подумал и сказал;
— Рем лучше всего подойдет этой юной леди.
— О, прошу вас! — вставила Минелла. — Не могла бы я поехать на Сарацине?
Она имела в виду черного жеребца, который ей особенно понравился.
Поколебавшись, граф осторожно спросил:
— Вы совершенно уверены, что справитесь с ним?
— Совершенно уверена.
Казалось, граф хотел возразить, но потом, словно решив, что если она ошибается, это послужит ей хорошим уроком, сказал конюху:
— Ладно, оседлайте Сарацина, а мне тогда уж — Крестоносца. Сомневаюсь, что любая другая лошадь сумеет не отстать от него.
31 
