Последние отзывы

  39  

Она очень смешная. Невозможно не засмеяться. Но что тут особенного? Просто вы застали очень редкий момент, когда серая кошка не позирует, не смотрит на себя со стороны, не пытается вызвать восхищение и лестные замечания окружающих. Наверное, забавный эффект создает контраст между ее бесконечным напряжением, концентрацией внимания и бесполезностью цели: убить мелкое существо, которое она даже не собирается есть.

Вы все смеетесь, а серая кошка уже перескочила через стену, поймала птичку и вместе с ней вернулась обратно. Она бежит назад, несет птичку в дом, — но эти непостижимые человеческие существа ринулись вниз по лестнице и закрыли дверь в дом из сада. Так что кошка играет с птичкой в саду, пока ей не надоест.

Однажды птица спикировала мимо крыши, слишком поздно заметила выступ стены, рухнула на него и упала на землю, оглушенная или мертвая. Я в это время была в саду вместе с серой кошкой. Мы вместе подошли к птице. Серая кошка не очень заинтересовалась, — казалось, у нее в голове возникла мысль: подумаешь, мертвая птица. Я вспомнила, как оживляла черную кошку теплом своих рук, и подняла птицу, обхватила ее ладонью. Я сидела на краю клумбы, а серая кошка — рядом, наблюдала. Я держала птицу так, что она оказалась между нами. Птица затрепетала, задрожала, подняла головку, глазки ее прояснились. Я смотрела на кошку: та не шелохнулась. Птица вцепилась мне в ладонь своими холодными коготками и оттолкнулась, как ребенок ножками, когда пробует свою силу. Я дала птице посидеть на одной ладони, прикрыв ее другой. Она как будто совершенно ожила. Все это время серая кошка не реагировала. Потом я подняла повыше ту ладонь, на которой птица уже сидела. Кошка все еще не реагировала. И тут птица расправила крылья и взвилась в воздух. В этот последний миг ожили охотничьи инстинкты кошки, ее мышцы напряглись, она вся собралась для прыжка. Но к тому времени птица уже улетела, так что кошка расслабилась и уселась вылизываться. Надо же, сегодня она вела себя практически так же, как перед своим первым окотом, — когда инстинкт подсказывал ей (можно сказать, намекал), что пора готовить гнездо для котят. Какие-то телодвижения серая кошка совершала, но чисто автоматически; она просто не знала, в чем тут дело; она не участвовала в этом процессе осознанно, всей душой.

Вероятно, охотник в кошке пробуждается в ответ на некое движение птицы, и, пока это движение не сделано, кошку добыча не интересует, она птицу никак не воспринимает. Может быть, нужно не движение, а какой-то звук. Я уверена, что желание мучить и терзать пойманную птицу возникает в ответ на ее отчаянное щебетанье, а желание терзать мышь провоцирует ее писк. Ведь даже в человеке сильные чувства — паника, страх, неодобрение — пробуждаются в ответ на испуг жертвы; тут затронуты пружины, приводящие в действие нравственные законы. Вам хочется спасти жертву, побить кота — или же отключиться от всей этой мерзости, не видеть ее и не слышать, не знать о ней. Но вот ничтожно малый поворот винта — и вы вонзаете челюсти, втыкаете когти в мягкую плоть.

Но поворот какого винта? Вот в чем вопрос.

Возможно, для кота стимулом является не звук, а что-то другое.

Известный южноафриканский натуралист Юджин Маре описывает в своем замечательном сочинении «Душа белого муравья», как он пытался выяснить способы общения между собой жуков определенного вида. Он изучал жука под названием «токтокки». У этого жука нет органа слуха, но любой, кто вырос в южноафриканской саванне, знает, что он издает негромкие постукивания. Ученый описал, как проводил недели напролет рядом с этими жуками; наблюдал за ними, думал о них, ставил эксперименты. А потом вдруг наступил тот чудесный миг озарения, когда он сделал вывод: жуки общаются при помощи вибрации, причем вибрация настолько тонкая, что выходит за пределы нашего диапазона восприятия. И симфония прищелкиваний, скрипов, стрекотания, жужжания, всего того, что мы слышим, например, в жаркую ночь, для них представляет собой сигналы особого рода, наша же система восприятия слишком груба, чтобы их уловить. Ну да, конечно: это же очевидно. Все кажется простым, как только поймешь.

Прямо перед нашим носом существуют все эти усложненные языки, которые мы не умеем интерпретировать.

Можно наблюдать какое-то явление десятки раз и думать: как это очаровательно, или: до чего же это странно, а потом вдруг (причем подобное всегда бывает неожиданно) до тебя дойдет его смысл.

  39