19 
Собственные мысли шокировали его. Нельзя даже думать о том, чтобы соблазнить ее, нарушив доверие ее отца. Если ему нужен секс, то Элеонора явится по первому зову. Спокойные, цивилизованные отношения «близких друзей» устраивали обоих, хотя ограничивались только физической близостью. Однако сейчас холодная красота блондинки Элеоноры меркла перед сидящей рядом зеленоглазой искусительницей.
К счастью, когда они въехали на длинную подъездную аллею, дождь пошел на убыль. Из-за туч выглянуло солнце, ярко осветив благородные пропорции дома. Золотые лучи подсвечивали высокие трубы, бликами отражались в стрельчатых окнах. Зелень лужаек переливалась изумрудом, в спокойной воде пруда оживленно крякали утки. Эмбер замерла.
– Господи… какая красота, – выдохнула она, когда машина остановилась у крыльца.
Услышав нотку удивления в ее голосе, Коннел сжал челюсти. Скорее всего, она поумерила бы восторг, если бы знала правду о его прошлом – о страдании и боли. Чувство одиночества до конца не покинуло его.
– Согласен, – кивнул он, окидывая взглядом дом.
Окруженный большим парком исторический особняк нечасто выставляется на продажу. Коннел до сих пор не мог поверить своей удаче: выгодная сделка в Лондоне позволила сделать это очень выгодное приобретение. В годы юности, задыхаясь от ярости на несправедливое обвинение, мог ли он представить, что когда-нибудь станет крупным землевладельцем? Тогда тюремные двери грозились захлопнуться за ним на долгий срок.
Заглушив мотор, Коннел бросил взгляд на стопку листов в открытой сумке Эмбер. Его привлек не текст о принце Люке – хотя он с удовольствием отметил, что Эмбер выполнила домашнее задание, – а витиеватый орнамент на полях страницы, пробудивший воспоминание.
– Я видел похожие рисунки в квартире в день знакомства.
– Ты рылся в моих вещах? – насторожилась Эмбер.
– Они торчали из-за дивана. Твои?
– Чьи же еще?
Не обращая внимания на агрессивный тон, Коннел прищурил глаза:
– Они показались мне интересными, а некоторые очень хорошими.
– Не стоит льстить. Это просто каракули.
– Никогда не говорю того, что не думаю. Почему каракули?
Она пожала плечами, но решила продолжить:
– Я много рисовала, когда мы жили в Европе. Мать занималась своими… делами. Когда переехала к отцу, он дал понять, что мне не стоит тратить на это время – шестилетний ребенок умеет так же размазывать краски по бумаге. – Она улыбнулась с горечью. – Вместо того чтобы стать художником, я вышла в общество, чего от меня и ожидали. Рисунки были сделаны давно. У меня не хватило сил их выбросить.
На секунду Коннела захлестнул гнев от выражения беспомощности и обиды в ее глазах. Почему взрослые так намеренно жестоки к трудным подросткам, или они просто не знают, как себя вести с ними? Впрочем, может, с ней всегда было непросто? Однако в этот момент Эмбер выглядела как мечта любого подростка – возбуждая эротические мысли, поверх мокрой блузки на узкие плечи накинута объемная куртка.
– Позже покажу тебе дом, чтобы ты освоилась перед приемом. Сначала сними с себя мокрую одежду, – сказал он и тут же пожалел об этом. Обычно такие слова мужчина говорит женщине перед тем, как заняться любовью. Мысленно ругая себя, он вышел из машины и открыл ей дверь.
Кутаясь в куртку, Эмбер прошла за ним в просторный облицованный дубовыми панелями холл с широкой лестницей, ведущей на второй этаж. У стены стоял огромный контейнер с белыми цветами – их должны были расставить по вазам. Эмбер слышала голоса женщин и звук радио.
– Последние приготовления к приему, – ответил Коннел на невысказанный вопрос. – Познакомишься с персоналом потом. Идем, покажу твою комнату.
В мокрой, прилипшей одежде Эмбер должна была замерзнуть, но она не чувствовала холода. Горячая кровь бурлила в жилах, стук сердца отдавался в ребрах, когда она шла наверх за Коннелом. Эмбер почти не замечала деревянного резного декора и картин на стенах – она не сводила глаз с идущего впереди мужчины. Черные вьющиеся волосы на вороте кашемирового свитера, мускулистая фигура, – он был в своей стихии, полностью контролировал ситуацию. Эмбер не могла сказать того же о себе. Впервые она пасовала перед мужчиной, обращавшимся с ней как с провинившейся школьницей. Прежде она всегда владела собой. Эмбер вспомнила оскорбительные, но справедливые замечания в свой адрес: холодная, фригидная, Снежная королева. Однако в присутствии Коннела она не леденела, а таяла…
19 
