.
Очередная сказка о Золушке 
18 
Телефон снова зазвонил, и на долю секунды я размечталась, что кто-то из руководства страховой компании решил извиниться передо мной. Но это оказалась Пайпер.
— Я тебя ни от чего не отвлекла?
— Отвлекла, если честно. Перезвони через несколько месяцев.
— Ей очень больно? Ты звонила Розенбладу? Где Шон?
— Да, больно. Нет, не звонила. Шон, я надеюсь, зарабатывает деньги, чтобы оплатить счета за отпуск, который не удался.
— Слушай, я завтра отвезу Амелию на тренировку вместе с Эммой. Хоть одним поводом для беспокойства меньше.
«Повод для беспокойства»? Да я и не знала., что у Амелии завтра тренировка. Фигурное катание не то что играло вторую скрипку — оно вообще не входило в мой оркестр.
— Что еще тебе надо? — спросила Пайпер. — Купить продуктов? Бензина? Привезти тебе Джонни Деппа?
— Я хотела попросить упаковку «ксанакса», но теперь согласна на пункт третий.
— Логично. Ты замужем за парнем, который похож на Брэда Питта, только сложен лучше, а грезишь о длинноволосом утонченном задохлике.
— Ну, трава всегда зеленее… — протянула я, наблюдая, как ты пытаешься установить на коленях старый ноутбук. Ноутбук становиться не желал, сползая по наклону твоего гипса, и я подложила под него подушку. — А мой газон, к сожалению, сейчас в незавидном состоянии.
— Ой, мне пора! Из моей пациентки, кажется, вылезает младенец.
— Если бы ты платила мне по доллару каждый раз, когда…
Пайпер рассмеялась.
— Шарлотта, — сказала она, — попытайся прополоть свой газон.
Я повесила трубку. Ты что-то лихорадочно печатала двумя пальцами.
— Что ты делаешь?
— Открываю почтовый ящик для золотой рыбки Амелии.
— Я сомневаюсь, что он ей понадобится…
— Вот поэтому он попросил об этом меня, а не тебя.
«Попытайся прополоть свой газон».
— Уиллоу, — объявила я, — закрывай ноутбук. Мы идем кататься на коньках.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Но ты же говорила…
А Шон тебя, между тем, уже научил — ив «сердца», и в техасский покер, и в пятикарточный стад. Я была в ужасе, пока не осознала, как скучно тебе резаться в «дурака» часами напролет.
— Тогда, наверное, куда-нибудь в Карибский бассейн?
Как будто ты когда-нибудь сможешь свободно перемещаться по миру. Как будто ты когда-нибудь сможешь поехать на каникулы, не вспоминая о нашей поездке в Диснейленд.
— Вообще-то я думала купить книжек. Доктора Зюсса, например.
Ты уже читала школьную программу шестого класса, пока твои одногодки учили алфавит. Это одно из немногих преимуществ ОГТ: обездвиженная, ты могла целыми днями корпеть над книгами или лазить в Интернете. Когда Амелия хотела тебе досадить, она обзывала тебя Википедией.
— Доктора Зюсса? Правда?
— Не для себя, конечно. Я хочу отослать их в ту больницу во Флориде. Там совершенно нечего читать! Одни загадки типа «Найди десять отличий». А на пятый-шестой раз разгадывать их становится скучно.
Я буквально потеряла дар речи. Мне хотелось одного: забыть эту идиотскую больницу как страшный сон, наложить проклятие на страховую компанию, с которой нам пришлось сражаться, выкинуть на свалку истории корсет, в котором тебе придется прожить четыре адских месяца. И вот — только посмотрите на нее, маленькую девочку, и не думавшую себя жалеть… У тебя было право жалеть себя, но ты не пользовалась этой возможностью. Порой мне даже казалось, что на тебя, катящуюся в инвалидном кресле или ковыляющую на костылях, глазеют не из-за «ограниченных возможностей», а из-за тех безграничных возможностей, которыми ты была наделена, а окружающие — нет.
Телефон снова зазвонил, и на долю секунды я размечталась, что кто-то из руководства страховой компании решил извиниться передо мной. Но это оказалась Пайпер.
— Я тебя ни от чего не отвлекла?
— Отвлекла, если честно. Перезвони через несколько месяцев.
— Ей очень больно? Ты звонила Розенбладу? Где Шон?
— Да, больно. Нет, не звонила. Шон, я надеюсь, зарабатывает деньги, чтобы оплатить счета за отпуск, который не удался.
— Слушай, я завтра отвезу Амелию на тренировку вместе с Эммой. Хоть одним поводом для беспокойства меньше.
«Повод для беспокойства»? Да я и не знала, что у Амелии завтра тренировка. Фигурное катание не то что играло вторую скрипку — оно вообще не входило в мой оркестр.
18 
