Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
32 
— Ты маленькая глупышка! — мягко сказал он. — Неужели ты думаешь, что за деньги можно купить все?
Он положил ее голову себе на плечо и поцеловал. Он целовал ее страстно, почти грубо, но устоять против его привлекательности было невозможно. Сначала Мэриголд противилась, а потом стала отвечать на его поцелуи. Мир, казалось, закружился вокруг них. Мэриголд затрепетала в его руках… Но внезапно Питер отпустил ее.
— Вот мой ответ, Мэриголд, — сказал он и, не говоря ни слова, повернул ключ зажигания и погнал машину с такой скоростью, что девушке не на шутку стало страшно.
Автомобиль резко затормозил у «Головы сарацина».
— Спокойной ночи, Мэриголд.
Ей показалось, что Питер попрощался с некоторой иронией. Автоматически девушка потянулась за шляпкой, лежавшей на заднем сиденье. Затем взяла сумочку и посмотрела Питеру прямо в глаза.
— Спокойной ночи, Питер, — сказала Мэриголд и спросила: — А что ты собираешься теперь делать?
— Жениться на тебе. Разве я не сказал?
Мэриголд быстро вышла из машины, будто хотела освободиться от заклятия, которое он наложил на нее. Хлопнув дверцей, она пошла к дому, достала ключ из сумочки, открыла входную дверь, обернулась. К удивлению Мэриголд, Питер не вышел из салона, а продолжал сидеть, глядя ей вслед. Мэриголд заколебалась, а затем с вызовом сказала:
— Ждать тебе придется долго!
Уже войдя в холл, она услышала ответ Питера:
— Нет, дорогая, ты обязательно согласишься.
Через секунду послышался шум отъезжающего автомобиля.
7
Салли замечала, что Элейн все чаще замыкается, когда речь заходит об умершей матери. Любому, кого хотя бы немного интересовала психология детей, было бы ясно, что невозможность поговорить о маме создала у Элейн странный комплекс. С самого начала занятий с девочкой Салли видела, что она вздрагивает и словно съеживается при одном упоминании о детях и их мамах.
Именно это мешало Элейн подружиться с детьми ее возраста, с которыми она могла бы играть.
— Они тупицы! Ненавижу их! — мрачно заявила она, когда Салли предложила пригласить девочек к чаю.
— Но, Элейн, тебе было бы гораздо веселее, — возразила Салли.
— Если их пригласят, я им нагрублю, — предупредила Элейн.
Салли не сразу поняла, откуда у девочки такое неприятие других детей, но потом до нее дошло: Элейн хотелось быть такой, как все, хотелось, чтобы у нее была мама, о которой можно поговорить. Очень осторожно Салли начала разрушать этот барьер между своей воспитанницей и другими детьми. Это было нелегко, поскольку Роберт Данстен с трудом мог быть отнесен к «нормальным» отцам. После той первой беседы встретиться с ним больше не удавалось. Он уходил из дома еще до прихода Салли, а возвращался уже после ее ухода. Салли часто видела его имя в газетах, имевших отношение к финансам, и думала, что он слишком занят делами какой-нибудь корпорации, чтобы уделить время собственному ребенку.
Она часто удивлялась тому, как сильно Элейн любит отца при том, как мало она его видит. Но вскоре Салли поняла и это: Роберт Данстен был единственной постоянной фигурой в маленьком, ограниченном мирке Элейн. Она идеализировала отца, бессознательно защищая себя таким образом. Элейн как настоящая дочь Роберта Данстена была очень умна, сообразительна и довольно критична по отношению к окружающим. Она прекрасно понимала, что няня уже очень стара, а слуги не слишком утруждают себя заботами о дочке хозяина. Но отец был для нее идеалом и Элейн обожала его. Истинное положение дел для Салли стало проясняться благодаря некоторым оценкам, которые девочка повторяла, возможно, несколько преувеличивая вслед за отцом.
— Вчера вечером к папе приходил один человек, — однажды утром заявила Элейн, — и спросил, есть ли у него сокровища, а папа ответил, что есть, и показал на меня.
Что-то похожее Салли слышала несколько дней назад. Ей хотелось плакать от жалости к девочке, которая придумывала себе свидетельства отцовской любви.
Салли решила, что прежде всего необходимо поговорить с Робертом Данстеном, но вот уже больше недели он ускользал из дома незаметно. Однажды Салли все-таки столкнулась со своим работодателем, когда он поспешно выходил из лифта, на ходу надевая шляпу. В руках у него был портфель.
— Доброе утро, мистер Данстен, — окликнула его девушка.
Секунду он смотрел на нее, будто никак не мог вспомнить, кто это перед ним. Потом, видимо, вспомнив, ответил:
32 
