Последние отзывы

  163  

Сначала отношения между женщинами были сильно напряжены. Вера Николаевна считала Галину избалованной юной девочкой, очень капризной и неприспособленной к быту. Галину, в свою очередь, раздражало то, что законная жена её кумира никогда не перечила ему, во всём подчинялась и со всем соглашалась. По мнению Галины, постоянное «соглашательство» Веры Николаевны растило в Бунине депрессивные настроения и мрачные мысли. Он часто говорил о смерти, возвеличивал её, а трагический конец его литературных героев становился главным завершающим аккордом всех бунинских произведений. «Раздражаюсь на В.Н., — писала в своих воспоминаниях Галина, — она пугает его беспрестанными советами лечь, не делать того или другого, говорит с ним преувеличенно, торжественно-нежным тоном. Он от этого начинает думать, что болен серьёзно».

Вера Николаевна переживала терзания и муки. «Хочется, чтобы конец жизни шёл под знаком Добра и Веры, — писала она в дневнике. — А мне душевно сейчас трудно, как никогда. По христианству, надо смириться, а это трудно, выше сил». Но всё-таки Муромцева-Бунина окончательно свыклась со своим двойственным, не поддающимся логике положением. Она приняла Галину как мать, очень полюбила её, и Галина, долгое время насторожённо относившаяся к жене писателя, вскоре ответила Вере Николаевне тем же. Время стёрло раздражение и насторожённость. Их примирила сама жизнь: двух счастливых женщин, деливших друг с другом одного любимого мужчину, и двух несчастных женщин, которые не могли обладать своим гением полностью. Они подружились. «Я замечала несколько раз, — вспоминала Галина Кузнецова, — что хуже себя чувствую, когда В.Н. в дурном состоянии, и веселею, когда оно делается легче». В тоже время Вера Николаевна записала в своих воспоминаниях о тех днях: «Идя на вокзал, я вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет, раз любовь его имеет источник в Боге. Пусть любит Галину — только бы от этой любви было ему сладостно на душе».

Галина и Вера Николаевна часто гуляли вместе, нередко долго разговаривали ночами, помогали Бунину издавать рукописи, вместе мирились с нищетой, царившей тогда в их доме. Обе вспоминали потом, что в то время у них не было даже чернил, а если они и появлялись, их приходилось сильно экономить, чтобы Бунин мог продолжать писать.

Как отмечают многие исследователи личной жизни русского классика, отношения между Буниным и Кузнецовой были лишь платоническими, а все домыслы о бурной интимной жизни — не что иное, как отсвет накала душевных страстей. Вера Николаевна, однажды назвав грасский дом «Монастырём муз», видимо, имела в виду то, что все обитатели в нём так или иначе были связаны с литературой. Хотя и в другом смысле, возможно, она была недалека от истины, называя виллу Бельведер «монастырём».

Тем не менее через несколько лет и в этот странный союз пришли проблемы. Галине хотелось большей свободы, а Бунин её сильно ограничивал. «Моя частичная эмансипация его (Бунина) раздражает, — замечала в личном дневнике Галина, — я не успеваю быть одна, гулять одна». Она находилась под постоянным присмотром писателя. Не могла писать и совершенствовать своё мастерство, потому что центром внимания являлся Бунин и всё в доме крутилось вокруг его интересов. «Всё как-то плоско, безнадёжно, — жаловалась Галина, — у моего письменного стола какой-то запущенный, необитаемый вид».

Кризис в доме нарастал. Все чувствовали себя несчастными. Галине не хватало свободы. Вера Николаевна, обладая редкой добротой, хотела видеть всех счастливыми. И лишь иногда, вспоминая о себе, доверяла свою боль дневнику: «Проснулась с мыслью, что в жизни не бывает разделённой любви. И вся драма в том, что люди этого не понимают и особенно страдают».

Тяжёлый характер Бунина являлся причиной ссор и непонимания. Многие друзья, так любившие ранее бывать в их доме, перестали навешать виллу в Грассе, на них давила нездоровая атмосфера в доме. Один из друзей как-то сказал: «Так и чувствуется, что все вы связаны какой-то ниткой, что всё у вас уже переговорено, что вы страшно устали друг от друга». Тяжёлая ситуация постоянно осложнялась нехваткой материальных средств. «Ян не может купить себе тёплого белья, — жаловалась Вера Николаевна, — я большей частью хожу в Галиных вещах».

Осенью 1933 года в маленькую виллу Бельведер принесли телеграмму о решении Шведской академии присудить Ивану Алексеевичу Бунину Нобелевскую премию. 715 тысяч французских франков — такова была сумма премии. Разумеется, получать её Бунин поехал с обеими женщинами. И первое, что он сделал в Стокгольме после вручения премии, купил пару новых туфель жене. С этого дня бедность, казалось, была забыта. Бунин тратил деньги, покупал шубы и драгоценности жене и Галине, помогал обнищавшим вдали от родины коллегам, вносил внушительные суммы в различные фонды. Пришла всемирная слава, рядом с писателем были две любимые женщины: одна — дарившая уют и благополучие, другая — страсть и музу. Казалось, в жизни воцарились настоящие счастье и покой.

  163