243 
«Что у меня не так? — проносится в голове Кузнецова. — Вроде всё, как было у настоящего Зиберта на карточке…»
— На вас пилотка. А её носят только на фронте. Вы должны быть в фуражке.
— А я только сегодня приехал из фронтового госпиталя и иду покупать фуражку…
— Хорошо. Можете идти. Больше не нарушайте…
Каждая мелочь, каждый пустяк, каждый штрих в биографии настоящего Пауля Зиберта, погибшего на фронте, имя, документы и прошлое которого он взял, жизненно важны. Нельзя совершить ни одной ошибки.
Постепенно Пауль Зиберт обживался в Ровно, приобретал конспиративные квартиры, помощников. У него уже была своя разведывательная группа, в том числе кучер, шофёр, связные. Автомашины «заимствовали» в немецкой воинской части, перекрашивали, меняли номера. Появилась и «невеста» — Валя Довгер. Через подругу она познакомилась с сотрудником гестапо Лео Метко и, в свою очередь, познакомила его с Паулем Зибертом. Лео Метко свёл его с другими немецкими офицерами, и вскоре круг знакомых разведчика расширился. От них он получил много ценной информации.
Однажды Кузнецов сообщил Медведеву о том, что 20 апреля 1943 года в Ровно состоится военный парад по случаю дня рождения Гитлера, и о том, что на параде будет Эрих Кох, гаулейтер (правитель) Украины, палач украинского народа. Кузнецов ценой самопожертвования был готов совершить акт возмездия. Медведев дал согласие. Кузнецов вместе с Валей пробрался к самой трибуне. Но Кох на параде не появился.
Вскоре Валя Довгер получила известие о том, что её отправляют в Германию. Под предлогом подачи прошения об оставлении его невесты в Ровно Кузнецов вместе с Валей напросился на приём к Коху. Это был ещё один шанс расправиться с ним. Но стрелять было невозможно. В кабинете рядом с гауляйтером стояли два эсэсовца, а у ног Коха лежала овчарка, наблюдавшая за каждым жестом разведчика.
Расправиться с Кохом не удалось. Он дожил до конца войны. В 1959 году его судил польский суд. Остаток жизни Кох провёл в тюрьме и умер в 1986 году.
Беседа с Кохом не оказалась напрасной. Обер-лейтенант, «воевавший под Курском», понравился ему, и Кох, между прочим, сказал, что немецкое командование собирается взять реванш за поражение под Сталинградом там, где воевал Пауль Зиберт. Это сообщение, подкреплённое информацией о переброске немецких войск в район Курской дуги, ушло в Москву.
Среди знакомых Пауля Зиберта был сотрудник абвера Ульрих фон Ортель. Именно он проговорился ему о подготовке покушения на участников конференции «Большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля — в Тегеране. Сам фон Ортель исчез из Ровно, распустив слухи о своём самоубийстве.
Основные дела ждали Пауля Зиберта впереди.
Просто собирать и передавать информацию казалось Паулю Зиберту недостаточно. Он рвался в бой, считал, что его дело — уничтожать фашистских главарей. Первым заместителем Эриха Коха был Пауль Даргель. Медведев разрешил Кузнецову ликвидировать его. Валя Довгер, работавшая в областном комиссариате, изучила его распорядок дня: ровно в 14.30 Даргель шёл на обед, его сопровождал адъютант с красной папкой под мышкой.
20 сентября у здания немецкого комиссариата остановилась машина. В 14.30 из здания выплыла важная персона, которую сопровождал офицер с красным портфелем под мышкой. Сомнений не было — это был Даргель. Кузнецов, выйдя из машины, произвёл два выстрела в упор. На другой день выяснилось, что убитыми были имперский советник Ганс Гель и его адъютант.
Николай Иванович Кузнецов очень переживал эту неудачу. Ведь всё совпадало: и время, и адъютант, правда, не с папкой, а с портфелем.
Через десять дней, 30 сентября, Кузнецов на этом же месте метнул в Даргеля гранату. И опять неудача. Даргель был только ранен, и его самолётом отправили в Берлин. Осколком гранаты был ранен и сам Кузнецов. Ему и его шофёру Струтинскому удалось скрыться от охраны, которая погналась за ними, но по ошибке догнала и задержала другую машину, в которой находился немецкий майор. Прежде чем ошибка разъяснилась, его жестоко избили.
10 ноября 1943 года Кузнецов и Струтинский из автоматов расстреляли другого заместителя Коха, генерала Германа Кнута. Оставался «невыбитым» ещё один ближайший соратник Коха, оберфюрер СС Альфред Функ, верховный судья оккупированной Украины. Здесь, как до этого в Чехословакии, он жестоко расправлялся со всеми, кого причислял к «врагам рейха».
243 
