Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
8 
Для составления проекта и строительства храма был приглашен известный архитектор Харсифрон из Кносса. Он предложил построить мраморный храм, опоясанный двойным рядом стройных колонн, но дело осложнялось тем, что поблизости не было мрамора.
Однако, как часто бывает, помог случай. Однажды пастух Пиксодор пас стадо на зеленых холмах недалеко от Эфеса. Два барана решили выяснить отношения и, наклонив головы, помчались навстречу друг другу, но промахнулись. Один из них с разбегу стукнулся о скалу. Да так, что от нее отлетел осколок ослепительной белизны. Озадаченный пастух поднял камень, внимательно осмотрел его и вдруг, бросив стадо, поспешил в город. В руках у него оказался. кусок мрамора.
Ликующие горожане приветствовали пастуха, облачили его в дорогие одежды, и никому доселе не известный Пиксодор стал знаменитым.
Храм решили строить недалеко от устья реки Каистры. Почва здесь была болотистая, и, как полагали строители, именно таким путем удастся ослабить толчки землетрясений, часто случавшихся на побережье Малой Азии. Грунт посыпали толченым углем, который тщательно утрамбовывали.
По топкой земле было трудно перевозить мраморные колонны из каменоломен, которые находились в 12 километрах от храма. Колеса повозок вязли в болотистой почве.
Тогда Харсифрон предложил остроумный способ, которым древние выравнивали почву.
В концы колонны забили железные прутья, укрепив их свинцом, и на эти оси с обеих сторон колонны насадили колеса такого размера, что каменная колонна висела на железных осях. Затем прикрепили длинные жерди, впрягли быков, и колонна, превращенная в своеобразное колесо, покатилась по топкой дороге.
При Харсифроне было возведено здание храма и установлена колоннада, впоследствии строительство продолжил его сын архитектор Метаген. Ему удалось закончить верхнюю часть храма. Но Храм Артемиды в Эфесе тут появились новые трудности: колонны были так высоки, что поднять и поставить их было «выше человеческих сил». Но, как пишут древние авторы, «ночью явилась сама богиня и установила колонны, подобно Аполлону, который тоже помогал при строительстве своего храма в Дельфах». Однако тут началось самое сложное: нужно было положить архитрав на вершину колонны так осторожно, чтобы не повредить ее капитель. И тут Метаген (как в свое время его отец) остроумно разрешил возникшую трудность. На вершину колонны положили мешки с песком, на них осторожно опустили балки, под тяжестью которых песок постепенно высыпался, и балка плавно ложилась на место.
Метаген тоже не успел достроить храм, это выпало на долю архитекторов Пеонита и Деметрия. В 550 году до н. э., когда легкое и изящное беломраморное здание с великолепной отделкой открылось взорам собравшихся, оно вызвало удивление и восхищение.
Святилище было огромно: длиной 110 и шириной 55 метров. Вокруг него возвышались два ряда каменных колонн высотой до 18 метров (по свидетельству Плиния Старшего, их было 127). Двускатная крыша была сделана не из черепицы, как в древних храмах, а из мраморных плит. По углам крыши размещались четыре мраморных быка гигантских размеров.
Изнутри храм был облицован мраморными плитами, а в центре главного зала стояла статуя Артемиды высотой пятнадцать метров. Основа статуи была деревянной, но сверху она была сплошь покрыта золотыми украшениями и драгоценностями.
Фронтон храма, вершина которого отстояла от земли на 25 метров, был роскошно украшен величественной скульптурной композицией из мрамора.
До нас дошло свидетельство о конкурсе на создание скульптуры раненой амазонки.
Жители Эфеса пригласили участвовать в нем Фидия (творца знаменитой статуи Зевса в Олимпии), Кресилая (создателя скульптуры Перикла), афинского скульптора Крадмона и Поликтета из Аргоса, который и одержал победу. Но каким же должно было быть это творение, чтобы превзойти искусство самого Фидия? А с каким высочайшим искусством были исполнены остальные скульптуры, что украшали храм внутри и снаружи?
Через двести лет житель Эфеса Герострат поджег храм Артемиды. Так он хотел увековечить свое имя в истории. Это случилось в ночь рождения Александра Македонского 21 июля 356 года до н. э. Решением собрания, «в котором участвовал весь эфесский народ», имя человека, совершившего это преступление, должно было навечно исчезнуть из памяти людской. В официальных списках о нем говорится просто как об «одном безумце», но в IV веке до н. э. о нем упомянул древнегреческий историк Феопомп, и имя Герострата с тех пор стало нарицательным.
8 
