222 
– Ты прекрасно знаешь, что я любил. И люблю. Ради Бога, если ты больше ничему не поверишь из того, что я когда-либо говорил тебе, по крайней мере поверь этому.
Ян ожидал ее возражений, но Элизабет промолчала, и он понял, что она, может быть, молода и неопытна, но очень умна.
– Я знаю, – сказала Элизабет тихо. – Если бы ты так глубоко не любил меня, я никогда не заставила бы тебя столько страдать, и тебе не нужно было бы лишать меня возможности сделать это опять. Я поняла, что ты делаешь, когда стояла в твоем кабинете, а ты говорил, что разводишься со мной. Если бы я не поняла этого, не поняла тебя, я не боролась бы за тебя все это время.
– Я не буду оспаривать твои выводы, но клянусь тебе, что никогда не поступлю с тобой так снова.
– Спасибо. Я не думаю, что смогу перенести это еще раз.
– Ты не можешь просветить меня, что же тебе сказал Дункан, когда ты додумалась до всего этого?
Ее улыбка была полна нежности и сочувствия.
– Он рассказал мне, что ты сделал, когда вернулся домой и узнал о гибели твоей семьи.
– И что я сделал?
– Ты оторвал от себя единственное, что любил, – черного ньюфаундленда по имени Тень. Ты сделал это, чтобы больше не страдать по крайней мере от того, что было в твоей власти. Ты по существу сделал то же самое, хотя и более жестокое, когда пытался развестись со мной.
– На твоем месте, – сказал Ян, приложив ладонь к ее щеке, хриплым от волнения голосом, – я думаю, я возненавидел бы меня.
Жена, повернув лицо, поцеловала его ладонь.
– Знаешь, – сказала Элизабет, улыбаясь сквозь слезы, – что значит чувствовать, что тебя любят так сильно… – Она покачала головой, как бы ища объяснений, и заговорила снова голосом, дрожащим от любви. – Знаешь, что я заметила, когда мы бываем в обществе?
Не в силах удержаться, Ян привлек ее к себе, прижимая к своему сердцу.
– Нет, – прошептал он, – что ты заметила?
– Я заметила, как другие мужчины обращаются со своими женами, как они смотрят на них или говорят с ними. И знаешь что?
– Что?
– Я – единственная жена, – прошептала Элизабет с волнением, – за исключением Алекс, чей муж обожает ее и не беспокоится, что об этом знает весь мир. И я абсолютно уверена, – добавила она с улыбкой, – что я – единственная жена, чей муж даже попытался соблазнить ее на глазах комитета по сбору средств на строительство больницы.
Он еще крепче обнял Элизабет и с приглушенным смехом попытался, и весьма успешно, соблазнить свою жену на диване.
За окном кружились снежинки, и в камине с решетки упало полено, рассыпая яркие искры, устремлявшиеся в трубу. Элизабет, умиротворенная и счастливая, лежала в объятиях Яна под одеялом, которым он укрыл их обоих; неторопливо ее мысли перешли от завтрака, который они еще не ели, к роскошному завтраку, который, без сомнения, подали бы Яну, будь они в Монтмейне. Со вздохом Элизабет отодвинулась от него и оделась.
Когда она переворачивала бекон, Ян подошел сзади и, обняв жену за талию, заглянул через ее плечо.
– На вид это страшно съедобно, – пошутил он. – Я рассчитывал на наш «традиционный» завтрак.
Она улыбнулась, повернувшись к нему.
– Когда мы должны вернуться? – спросила Элизабет, представляя себе, как уютно ей здесь с ним.
– Через два месяца, если тебя устроит.
– Прекрасно, но ты уверен, что тебе не будет скучно – или ты не будешь беспокоиться, что забросил свои дела?
– Если бы дела так страдали от того, что я их забросил, любовь моя, то после трех последних месяцев у нас были бы пустые карманы. Очевидно, – продолжал он, улыбаясь, – я устроен лучше, чем думал. Кроме того, Джордан известит меня, если какая-то особая проблема потребует моего внимания.
– Дункан снабдил меня почти сотней книг, – сказала Элизабет, стараясь придумать, чем он сможет заняться, если они останутся, – но ты, вероятно, уже их прочел и, даже если нет, – со смехом добавила она, преувеличивая, – ты бы расправился с ними к среде. Я боюсь, ты будешь скучать.
– Мне будет трудно, – сухо согласился Ян. – Среди снегов, здесь, с тобой. Без книг и дел, чтобы занять время, я не знаю, что я буду делать, – добавил он с хитрой усмешкой.
Элизабет густо покраснела, но, когда она посмотрела ему в лицо, голос у нее был серьезен:
– Если бы дела не шли у тебя так хорошо, если бы ты не накопил такое богатство, то мог бы быть счастлив здесь, не так ли?
– С тобой?
– Конечно.
Его улыбка была такой же серьезной, как и ее.
222 
