Последние отзывы

  28  

За свои усилия Элизабет была вознаграждена сердитыми осуждающими взглядами всех в комнате, кроме двоих, – герцога Хэммонда, который, казалось, пытался решить, или она слабоумная, или талантливый дипломат, и Яна, который наблюдал за ней, приподняв бровь и как бы ожидая, какую еще нелепую штуку она выкинет.

Когда, казалось, никто не мог двинуться с места, Элизабет взяла окончание дела в свои руки.

– Лорд Эверли, я думаю, это вальс, а вы обещали мне вальс.

Грубый мужской смех в глубине комнаты, который лорд Эверли ошибочно принял на свой счет, а не на счет Элизабет, заставил его густо покраснеть. Взглянув с яростным презрением на нее, он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, оставив девушку стоящей на том же месте. Она чувствовала себя смешной, но тяжесть спала с ее души. Лорд Хауэрд наконец оправился от шока и спокойно предложил ей руку.

– Позвольте мне заменить лорда Эверли, – сказал он.

Элизабет не давала волю своим чувствам, пока не вошла в зал, и тогда единственное, что она могла сделать, это удержаться на дрожащих ногах.

– Вы новичок в городе, – мягко сказал лорд Хауэрд. – И надеюсь, не рассердитесь, если я скажу, что то, что вы делали там, вмешиваясь в мужские дела, – никуда не годится.

– Я знаю, – со вздохом согласилась Элизабет, – по крайней мере сейчас знаю. В то время я не задумывалась.

– Мой кузен, – сказал мягко лорд Хауэрд, имея в виду виконта Мондевейла, – может понять. Я постараюсь, чтобы он услышал правду от меня, прежде чем услышит раздутые сплетни от кого-нибудь другого.

Когда танец окончился, Элизабет извинилась и пошла в гостиную, надеясь хоть минуту побыть одна. К несчастью, в ней расположилось несколько женщин, говоривших о событиях в карточной комнате. Ей хотелось укрыться в своей спальне, пропустив поздний ужин, который подадут в полночь, но разум предупреждал ее: спрятаться – это самое плохое, что она может сделать. Не имея другого выбора, Элизабет изобразила на лице безмятежную улыбку и вышла на террасу подышать воздухом.

Лунный свет лился по ступеням террасы и далее в освещенный фонарями сад, и через минуту блаженного покоя Элизабет захотелось продлить его. Она пошла в сад, вежливо кивнув нескольким парочкам, встретившимся ей по дороге. На краю сада остановилась и затем, повернув вправо, вошла в беседку. Голоса замерли вдали, остались отдаленные звуки нежной музыки. Она простояла несколько минут, когда позади нее мягкий, словно тяжелый бархат, голос произнес:

– Потанцуйте со мной, Элизабет.

Испуганная неслышным появлением Яна, Элизабет резко повернулась и взглянула на него, бессознательно прижав руку к горлу. Она думала, что он рассердился на нее в карточной комнате, но выражение его лица было одновременно серьезным и нежным. Призывные звуки вальса кружили вокруг нее, и Ян раскрыл объятия.

– Потанцуйте со мной, – повторил он тем же чуть хриплым голосом.

Будто во сне, Элизабет подошла к нему и почувствовала, как его правая рука обняла ее талию, прижимая к крепкому, сильному телу. Левая сжала ее пальцы, и неожиданно она медленно закружилась в объятиях мужчины, который танцевал вальс с естественной грацией человека, танцевавшего тысячу раз.

Сквозь перчатку Элизабет чувствовала крепкое и широкое плечо с твердыми мускулами, никакой ваты, а рука, охватывающая ее талию, похожая на стальную ленту, прижимала крепче, чем позволяло приличие. Она должна была чувствовать себя в опасности, в чужой власти, но вместо этого чувствовала себя уверенно и в безопасности. Однако Элизабет начала ощущать некоторую неловкость и решила, что следует вести какой-то разговор.

– Я думала, вы рассердились за то, что я вмешалась, – сказала она, обращаясь к его плечу.

В голосе Яна звучала улыбка, когда он ответил:

– Не рассердился. Я был восхищен.

– Я не могла позволить им называть вас мошенником, когда твердо знала, что это не так.

– Я думаю, меня называли и похуже, – спокойно сказал он, – особенно ваш вспыльчивый молодой друг Эверли.

Элизабет удивилась, что могло быть хуже, чем мошенник, но хорошие манеры не позволяли ей спросить его. Подняв голову, она с тревогой посмотрела ему в глаза и спросила:

– Вы не намерены требовать сатисфакции у лорда Эверли позднее, правда?

– Надеюсь, – сказал он, улыбаясь, – что я не настолько неблагодарен, чтобы испортить все ваше рукоделие в карточной комнате, сделав это. Кроме того, было бы весьма невежливо с моей стороны убить его, когда вы очень ясно объяснили, что он уже занят завтра, сопровождая вас.

  28