Особенно,... 
37 
Она снова замолчала, на сей раз для того, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Я хочу, чтобы вы с Алехандро помирились. Милагрос в гневе распахнул глаза.
— Пусть Алехандро сам скажет об этом. — Откинувшись на спинку кресла, Милагрос сложил руки на груди, видимо, считая такую позу наиболее подобающей для главы династии.
— Говоря по справедливости, Милагрос, это ты виновник конфликта.
— Да кто ты такая, что смеешь в моем же доме еще и предъявлять мне какие-то требования?! — еле скрывая смущение, воскликнул Милагрос.
— Я женщина, которая хочет воссоединить свою семью, даже если отдельные ее члены отгородились высокими стенами ложной гордости. — Флора многозначительно посмотрела ему в глаза. — Через две недели мы с Алехандро устраиваем большую вечеринку для друзей и членов семьи в Паламосе. Приезжать или нет, решай сам.
С этими словами она встала и направилась к двери. Уже на пороге она обернулась и, красноречиво улыбнувшись, произнесла:
— Торжества начнутся в пятницу в восемь.
Примирение было кратким. Алехандро не стал приносить никаких извинений, а просто пригласил в дом всю семью старшего брата.
За прошедшие две недели Милагрос много думал над словами Флоры и в конце концов пришел к выводу, что она права: большая часть вины действительно лежит на нем.
Тем не менее при встрече он только выдавил из себя:
— Я сожалею о том, что между нами произошло.
— Я тоже, — обняв Милагроса, произнес в ответ Алехандро.
Они вместе вышли из его кабинета и направились во внутренний дворик, где собрались гости. Появление братьев все приветствовали дружными аплодисментами.
Вскоре гости разделились: молодежь играла у бассейна на лужайке, остальные проводили время в холодке — во внутреннем дворике или в самом доме. Что ж, Флору это вполне устраивало. В то время как Изабель играла с внуками Милагроса и Инес, Нина обзавелась поклонником — старший среди детей и, пожалуй, самый красивый из них, Ксавьер, буквально не отставал от нее ни на шаг — куда она, туда и он. Алехандро это встревожило, но Флора уже достаточно узнала Нину и поспешила его успокоить: девушка вполне способна сама о себе позаботиться.
Что на какое-то время действительно встревожило Флору, так это желание Милагроса подружиться с Изабель. Испугавшись, что его расспросы имеют какую-то тайную подоплеку, она тем не менее вскоре успокоилась, увидев, что Милагрос проявляет искреннее участие. На него, в частности, произвел большое впечатление тот факт, что маленькая Изабель сумела столь быстро приспособиться к чуждому ей образу жизни.
Изабель тоже было с ним интересно. Внимательно выслушав небольшую лекцию о производстве кавы, она с удовольствием участвовала в пробной дегустации вин, которую Милагрос устроил для нее и еще нескольких детей.
В воскресенье, когда большая часть семьи Милагроса уехала, за исключением Ксавьера, который на своей машине устроил Нине индивидуальный тур по Коста-Брава, сам он, Инес, Алехандро, Флора и Изабель собрались за обедом во внутреннем дворике дома. Разговор за столом плавно перешел в дискуссию о бизнесе и интересах семьи. Испугавшись, что старший брат сейчас скажет что-либо неприятное младшему, Флора оцепенела, однако Милагрос заговорил с Изабель.
— На меня произвели большое впечатление твои работы, — сказал он, обращаясь к ней. — Ты очень талантлива. — Польщенная комплиментом, Изабель покраснела. — Я понимаю, что ты унаследовала таланты тетушки и своей матери, но при всем моем уважении к ним, — он слегка поклонился удивленной Флоре, — должен сказать, что ты превзойдешь их обеих!
Подняв бокал с кавой, Флора выпила за здоровье новоиспеченного ценителя творчества Изабель.
— Не хочу никого расстраивать, — обрадовался Милагрос, — но раз уж мы заговорили о художниках, то, на мой взгляд, «Дрэгон текстайлз» очень многим обязана Альтее де Луна.
— Без нее «Дрэгон» уже совсем не та, — подхватила Инес.
— Вот-вот, именно об этом я и говорю! — повысил голос Милагрос. — У семейного бизнеса есть свои дополнительные стимулы. Имя что-то значит? Значит! Честь семьи? Передай бизнес в чужие руки, и все пойдет вкривь и вкось!
— На что ты намекаешь, Милагрос? — нахмурился Алехандро.
— Мне просто непонятно, как Мартин согласился продать свою фамильную реликвию.
— У него не было выхода, — отрезал Алехандро. За столом воцарилось неловкое молчание.
37 
