117 
– Мой друг, вам нечего бояться, я не причиню вам вреда! У вас сильный жар, и ждать возвращения леди Илоны просто опасно. Я не раз видел, как наши лекари лечили подобные болезни. Вам всего лишь надо пустить кровь. Вот видите, я и тазик принес… Это совсем не больно! Поверьте, лекарство леди Илоны предназначено для лечения собак, она сама говорила. Воинам нужно совсем другое. Мы спустим из ваших жил дурную кровь, несущую в себе тот жар, что съедает ваше тело. Потом усиленное питание сырым мясом, медом и яйцами быстро восстановит ваши силы. Через три дня вы вновь прыгнете в седло, и мы вместе ударим по врагу! Ради всего святого, не дергайтесь так, я могу с первого раза не попасть в вену.
Илона не знала, плакать или смеяться. Средневековые методы лечения вызвали у Люстрицкого приступ неуправляемой паники, тем более что пропагандировал их человек, искренне готовый воплотить в жизнь все свои обещания. Поэтому, пока не случилось непоправимое, Илона все же решилась вмешаться:
– Брэк! Прекратили партерную борьбу и расползлись по углам. Нэд, спрячь ножик! У Валерки, конечно, есть пара лишних деталей, но проводить операции по смене пола без наркоза не рекомендуется. Врачи всего мира в один голос утверждают, что это больно.
– Я… я всего лишь хотел помочь ему. Если вскрыть вены и пустить кровь…
– Дорогуша! Милочка! Лапочка! Не давай ему меня вскрывать! Не знаю, чем я его так обидел, может быть, что-то сказал в горячечном бреду, но он ведь убьет меня… просто убьет!
– Тебя нельзя убить, ты – синтетический! Нэд, отпусти, пожалуйста, эту плаксу. Я купила две упаковки шипучего аспирина и еще детскую микстуру от простуды. Не вороти нос, она сладкая! Рыцарь, будьте так любезны, притараньте чайную ложечку с кухни и стакан чистой воды.
Сэр Гамильтон вздохнул, но подчинился. Конечно, его изрядно раздражало абсолютно нерыцарское поведение проверенного друга, однако он вовремя вспомнил о постоянной «болезни» сэра Люстрицкого, из-за которой он вечно вынужден изображать из себя капризную женщину.
– Вот все, что вы просили. Если доброму кровопусканию он предпочитает неизвестно какого «у пса», что ж, может быть, его дни и впрямь уже сочтены. Кто я такой, чтобы пытаться удлинить его жизнь?
– О чем это вы, милый Нэд? – запинаясь, пролепетал Люстрицкий.
– Уже ни о чем. Лечите его, леди Илона, он ваш – я умываю руки.
* * *
Лейтенант Безгин сидел тихо, вжимаясь спиной в полутемный угол камеры. Сквозь зарешеченное окошечко у самого потолка проникал слабый зеленоватый свет. В другом углу, у двери, стояла глиняная кружка с водой и лежал кусок черного хлеба. Командир батареи к ним не прикасался, мало ли что… Когда его, честно пытавшегося сдаться в плен доблестным германским войскам, схватили и, перебросив через седло, повезли неизвестно куда, он не очень переживал. В конце концов именно эта немецкая кавалерия участвовала в том памятном бою, когда нахальные артисты угрозами заставили подчиненных ему солдат ослушаться приказа комбата. А ведь ясно было сказано – отступать! Вот он, как командир, разумно произвел тактическое отступление и, слава партии, жив! Куда делись остальные бойцы, ему не было известно. Храбрый лейтенант вернулся на позиции лишь к вечеру следующего дня. На месте батареи – истерзанная взрывами земля. Судя по всему, немцы предприняли повторную атаку превосходящими силами, а так как снарядов у наших почти не было, то исход неравного боя было нетрудно предугадать. Дело наверняка дошло до рукопашной, хотя трупов он обнаружил немного и среди них только один солдат в советской форме. Остальные или сумели отступить, или попали в плен. Безгин тоже решил попробовать отойти к своим, но, как только увидел рослых всадников на черных конях, его планы мгновенно переменились:
– Не стреляйте! Я сдаюсь!
* * *
Сначала Илона накормила Валеру таблетками, микстурой и почти силой влила в него стакан чая с малиновым вареньем. Люстрицкий, конечно, капризничал, но, памятуя о методах лечения рыжего рыцаря, в конце концов соглашался на все. Укрытый теплым пледом и обложенный мягкими подушками, он быстро разомлел и минут через десять спокойно спал. Илона с Нэдом вернулись на кухню, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Ну ты меня сразил, доктор Айболит! Каким еще садистским приемам принудительного лечения тебя учили?
– Не смейтесь надо мной. В нашем войске действительно изгоняли жар и лихорадку сцеживанием тяжелой крови. Мне жаль, что сэр Люстрицкий так недоверчив к моему опыту.
117 
