57 
– Можно мне узнать, каким богам я обязана счастью принимать столь дорогих гостей? – спросила хозяйка, сев напротив нас.
Эти слова относились исключительно к агенту Алексу, поскольку плутовка не сводила с него глаз и незаметно придвигалась все ближе. Не знаю, с чего это я до сих пор терплю такое бесчинство? Какие там боги, сколько помню, на рубеже семидесятых по стране атеизм гулял со страшной силой, выпендрежница!
– Прошу прощения, уважаемая Ялтэн. Это, наверное, не очень-то приятная для вас тема, но… Мы пришли в надежде получить какие-нибудь сведения об ангъяке, вашем бывшем сыне Рахтыне.
Алекс говорил весьма осторожно, мягким голосом, видимо боясь, что у девушки при напоминании о таком личном несчастье начнется истерика и слезы водопадом польются из глаз. Ничуть не бывало. Вместо этого Ялтэн радостно воскликнула:
– О сыночке моем, однако?! Но к чему вам это?
Алекс объяснил, что мы действуем от лица бабушки Ухтыкак и являемся дипломированными шаманами. В данный момент мы собираемся сделать все от нас зависящее, чтобы душа ангъяка успокоилась и ушла в мир мертвых, тем самым перестав приносить искалеченные человеческие жертвы. Тут уж все сомнения девушки рассеялись, и она радостно закивала, дескать, чем могу, помогу.
Но, как оказалось, она даже внешность его описать не могла, во-первых, ангъяк на кормежку всегда приходил в темноте, и она не могла его как следует рассмотреть. Во-вторых, с тех пор прошло много времени, и облик монстрика мог сильно измениться. Разговаривал он мало, при входе обычно ограничивался коротким «Дай жрать!», а насытившись, уходил молча, но громко сопя. Это были все сведения, которые нам честно предоставили. Вдруг девушка, что-то вспомнив, хлопнула себя по лбу. Я уже навострила уши, думая, что мы сейчас услышим нечто очень важное и нужное в деле.
– О мать-моржиха! Я совсем забыла предложить. Чай? Кофе? Меня? – спросила она, бесстыже строя глазки Алексу и придвигаясь к нему еще ближе.
– Ах ты, шлюшка чукотская! Щас, разбежалась! – закричала я и бросилась между ними. Оттолкнув Ялтэн, я наступила Алексу на ногу, чего изначально делать не планировала. Это вышло случайно – он так шарахнулся от меня в сторону, что упал на спину. Кот продолжал спокойно наслаждаться бульоном. Я собиралась извиниться, но попросту не успела, видимо, этот инцидент оказался для главы нашего отряда последней каплей. Он вскочил, взревел от ярости и поднял меня, схватив за шкирку.
– Убери руки, господин Орлов! Что за бесцеремонность? – праведно возмутилась я, пытаясь вырваться и тут же утратив всякое желание извиняться за оттоптанную мозоль. Но Алекс, не обращая никакого внимания на все мои вопли протеста, все-таки выволок меня на улицу. Краем глаза я успела увидеть, что хозяйка как ни в чем не бывало, уже позабыв обо всем, гладит по шерстке Мурзика, поэтому кот, естественно, в сторону своих товарищей и не глядел.
– Что ты себе позволяешь? Что ты из нас каждый раз дураков делаешь? Когда наконец прекратятся твои истерики и выходки, опасные для общества и здоровья окружающих?! Я же никогда не знаю, чего от тебя ожидать! Ты вообще способна думать головой или нет?! Сначала думать, а потом уже что-то делать?! Сколько нам еще с агентом 013 с тобой возиться, а?! Сколько, я тебя спрашиваю?! – закончил Алекс с такой тоской, что теперь мне было жаль не только себя, но и его, и я рыдала взахлеб уже за двоих.
– Хватит плакать! Этого еще не хватало. – Он достал из кармана платок и протянул мне, но я демонстративно отвернулась. – Ну не молчи ты, скажи что-нибудь.
Но я продолжала молчать, как партизан, и продолжала плакать вне себя от горькой обиды. Как он смел отчитывать меня, как школьницу? Выставлять меня дурочкой и даже полной кретинкой! Никогда этого ему не прощу, никогда, никогда! Тут я заметила, что парень мучается не меньше меня. Алекс был бледен как смерть, и его тоже трясло от нервного потрясения. Получив, таким образом, некоторое внутреннее удовлетворение и злорадствуя, я принялась рыдать с еще большим энтузиазмом.
– Ну ладно… ну прости, пожалуйста.
Чувствовалось, что эти слова дались ему с большим трудом. Я зарыдала еще сильней, уже на уровне придушенного хрипа, во весь рост торжествуя внутри.
– Я очень виноват, Алина. Я дурак, грубиян и скотина, как мне заслужить твое прощение?
Я медленно утерла слезы и улыбнулась. Победа! Сладкое слово – победа!
– Мне надо подумать. Это – нет, это тоже – нет… А впрочем, знаешь, есть! – Я посмотрела ему в глаза, так радостно сияя, будто не плакала безутешно, как о кончине мира, всего полминуты назад. – Знаешь, Алекс, я давно мечтала, чтоб кто-нибудь покатал меня на спине!
57 
