77 
Таня оттолкнула его, боясь, что поддастся его ласкам…
— Почему ты продолжаешь все это? — спросила она.
— Не знаю, черт возьми.
Он теперь стоял хмурый, было видно, что не лгал. Девушка, правда, ожидала другого ответа, более откровенного… Воистину невозможно постичь ход мыслей этого человека. Любая попытка сделать это неизбежно ведет к разочарованию.
— Знаешь что, Штефан? Ты изменил всю мою жизнь по своей прихоти, не считаясь со мной. Ты разрушил мою мечту. Пора мне все-таки узнать всю правду, ты обязан все выложить!
— Тебе говорили правду, почти всю…
— Я не про эту проклятую сказку! Мне необходимо знать про твои чувства, Штефан. Ты испытываешь ко мне чувство влечения?
— Да!
Он так яростно выпалил это, что Таня оторопела.
— И тебе это чувство претит?
— Совершенно верно.
— Почему? Из-за того, что считаешь меня шлюхой?
— Нет.
Таня не знала, верить ли ему, но она была убеждена, что Штефан желал ее раньше, он сам признал это. Раньше? Это значит, до того как она преобразилась.
— Тогда причина мне известна, — сказала она, — тебе противна моя настоящая внешность.
— Ты так красива, что уловами это не выразить, и ты сама это знаешь.
Таня нахмурилась.
.
— Не знаю и не ведаю. Но все, что ты говоришь, не имеет никакого смысла, одно не вяжется с другим. Впрочем, удивляться не приходится, тебя невозможно понять.
— Я не просил тебя понимать меня. Ты сама хочешь проникнуть в тайники моего разума и сердца. И если тебе не нравится то, что ты там видишь…
— Благодарю, — прервала она его, — за объяснение, но это не то, что меня интересует. Я всего-навсего хотела выяснить, почему ты то целуешь меня, то ненавидишь после этого.
— Я не испытываю ненависти к тебе;
— Но ты ненавидишь мою внешность! И даже не пробуй отрицать это. Это видно по всему.
— Да, потому что я тянусь к красоте, как любой человек. Только я не витаю в облаках, — добавил он устало, — и вижу, что мы с тобой неровня.
Конечно, она обычная шлюха из таверны, а он снизошедший до нее граф. Нет, они точно неровня. А он еще обещал ей одну ночь, сказал об этом вчера вечером. Только она не хочет одной-единственной ночи.
— А почему бы тебе из уважения к нам обоим не оставить наконец меня в покое?
— Если бы я мог… Я хочу тебя даже сейчас. Назови свою цену, Таня.
Она обомлела от таких слов. Готова была возненавидеть его сию же секунду — как он может снова пытаться купить ее после всего, что было, что говорилось?
— Хорошо, — сказала она не без горечи в голосе, — цена — моя свобода до того, как корабль отправится в плавание.
У Штефана в глазах появился знакомый недобрый блеск.
— Так, значит, я должен забыть о своем долге? Я обязан был доставить тебя на родину, а ты предлагаешь… Нет, не выйдет. И думаю, пора сказать тебе всю правду до конца. Король Кардинии вовсе не Василий.
— Расскажи мне еще что-нибудь!
— Я король.
— О Боже мой! Ну прямо сплошные чудеса! — воскликнула Таня с притворным изумлением. — И сплошное наглое вранье! Правда, это нечто новое, но уже, пожалуй, поздно менять сказочку и снимать корону с Василия. Тот хоть похож на короля!
— Значит, по-твоему, у короля не может быть шрамов? — воскликнул Штефан.
Таня не сразу поняла, к чему он клонит.
— Шрамов? — переспросила она удивленно. — Ты имеешь в виду свои? — Она рассмеялась. — Да ну, перестань, Штефан! Кто же обращает внимание на пару маленьких шрамов на таком красивом лице, как твое? Выдумаешь тоже! И не надо уходить в сторону от разговора. Ты настаиваешь на том, что король — ты, значит, я достанусь тебе? И скрывал это все время, надеясь, что я не узнаю. Какая глупость!
Таня сказала нечто такое, чего он никак не ожидал. Штефан был обескуражен, во взгляде его появилась растерянность. Господи, да неужели он рассчитывал, что она окажется полной дурой и легко попадется на этот крючок? Конечно, чего ожидать от простенькой служанки из провинции!
— Нам не стоило затевать этот разговор, — сказал Штефан, — во всяком случае, заходить так далеко.
— Да, бессмысленный разговор.
— Но я действительно король Кардинии, Таня. Она тяжело вздохнула:
— Пусть будет по-твоему. Но я не собираюсь быть для тебя девкой на одну ночь.
— Это уж слишком. Я выполню твою просьбу и постараюсь не подходить к тебе во время всего путешествия.
Он держался теперь крайне сухо, даже чопорно. Тане такая его манера нравилась куда меньше, чем гневные нападки — в тех проявлялись хоть какие-то чувства.
77 
