Особенно,... 
83 
— Послушай… Я в полицейском участке. В Каирнсе.
— Надолго?
— Понятия не имею. Очевидно, начальник участка хочет о чем-то меня спросить.
Молчание в ответ.
— О чем?
— О том, что случилось утром.
— Наверно, случилось нечто грандиозное, если начальник это заметил. Он важная шишка. Ты в порядке?
Джорджию удивила тревога, прозвучавшая в его голосе, но еще больше ее удивила собственная реакция. Ей была приятна его забота, но она отнесла это на счет тех волнений, которые испытала за один день.
— В порядке.
Опять молчание.
— Послушай. Кажется, я знаю, где твоя мама.
Джорджия выпрямилась:
— Что?
— Постарайся побыстрее вернуться в Налгарру, понятно?
— Понятно, понятно. Но где она? Ты говоришь, что она…
— Сегодня вечером постараюсь разведать поточнее. Проверю свою догадку. Если удастся, заберу ее с собой. Ты выберешься?
— Ну конечно же, не сомневайся. Но будь осторожен, пожалуйста.
— Осторожен, как леопард, хитер, как змея.
Прежде чем Джорджия успела передать привет матери, Ли отключился.
Дрожа от напряжения, Джорджия убрала телефон обратно. Ли нашел маму! Они с мамой смогут улететь завтра подальше от всех треволнений, подальше от Ченов!
— Хорошие новости? — поинтересовался Риггс.
— Отличные. Моя подруга родила.
Джорджия лучезарно улыбнулась полицейскому. И удивилась, до чего он в ту же секунду изменился.
— Девочку, — твердо добавила она, решив, что кашу маслом не испортишь.
— А у меня мальчик. Чуть не умер. — Он выдвинул ящик стола, вынул фотографию и показал ее Джорджии. Улыбающаяся, на удивление красивая женщина в синем платье держала на руках малыша. — Похож на меня, правда? Немного толстенький, но чертовски красивый.
Риггс улыбался во весь рот:
— Дэнни вам не говорил?
— Нет, как будто нет.
Риггс вновь стрельнул взглядом на грудь Джорджии:
— Понятно.
Джорджия подавила желание скрипнуть зубами и спросила:
— Зачем вам Ли?
— Чтобы оторвать ему голову и водрузить ее на шест. Если бы не Ли, мы бы не потеряли своего сержанта. Это был наш сержант Таттс. Чертов Ли.
У Джорджии сжалось сердце:
— Он убил полицейского?
— Вы чертовски правы. Ли — жадный ублюдок. Все сделает, лишь бы получить лишний доллар. Его вырастила как китайца какая-то старая карга. Поверьте мне, ему нельзя доверять, как нельзя доверять ни одному китайцу.
Он запер ящик с драгоценной фотографией, словно защищая своих близких от того, что собирался сказать Джорджии, и откинулся на спинку стула.
— Некоторое время назад власти предержащие посетила блестящая идея забрать парня с улицы и сделать из него полицейского, потому что у него белый отец, какой-то богатый адвокат в Гонконге, и еще потому, что он резво лопочет на кантонском и мандаринском диалектах. И они очень пожалели об этом, когда он продал банде «Красный бамбук» нашего сержанта.
Джорджия не верила своим ушам:
— Ли — полицейский?
— Ага, чертов полицейский. Терпеть не могу все эти чертовы штучки. Его перевели из Гонконга, чтоб он вместе с федералами занимался нелегальной иммиграцией, а он, оказывается, все время работал еще и на другую сторону. Понятное дело, нам в руки не попало ни одно судно.
— Вы сказали, что он убил полицейского, — пролепетала Джорджия.
— Ну да. Не своими руками, конечно, но какая разница? С таким же успехом он мог бы сам нажать на курок. Сержант под прикрытием — это не шутки, особенно когда намечается самая большая операция по наркотикам за последние десять лет. Надо было сыграть роль посредника между бандой «Красный бамбук» и покупателем. Все складывалось как нельзя лучше. У нас были деньги. У Джейсона Чена и его отца — наркотики. Мы собирались взять обоих главарей банды, а тут Ли берет и сдает нашего сержанта.
Облизав губы и показав крошечные зубки, Риггс продолжил рассказ:
— За четыре часа до встречи сержанта как не бывало. Джейсон Чен ясно дал нам понять, чего хочет. Он хотел напугать нас, чтоб ни один полицейский больше не посмел играть против него под прикрытием. И для этого послал нам отрезанные секатором пальцы сержанта. Садовым секатором. А потом он бросил нашего сержанта на свалке недалеко от города… истекать кровью.
Джорджия в ужасе не сводила с него глаз.
— И знаете, что хуже всего?
Она молча покачала головой.
83 
