26 
Услышав ее вопрос, Эверт Гренс подумал: уж не издевается ли она над ним?
— Это так важно?
— Я же знаю, как ты относишься к женщинам-полицейским.
Нет, не издевается.
— Ну и?
— Так объясни.
«Муниципальная полиция дает новые назначения почти шестидесяти полицейским в год. Что ты от меня хочешь услышать? Что ты хороший работник?»
— Я хочу знать почему.
Он пожал плечами.
— Потому что ты такая… Отлично работаешь.
— Но я женщина-полицейский?
— То, что ты хорошо работаешь, ничего не меняет. Вообще женщины-полицейские никуда не годятся.
Полчаса спустя Гренс уже ехал на машине к той, по кому тосковал. Гамбургер и безалкогольное пиво в кафешке на Вальгаллавэген как раз перед поворотом на Лидингё. На улице все еще было холодно, даже днем термометр никак не поднимался до нуля. Гренс немного зяб, как обычно сразу после еды, а проклятая печка в салоне совсем не грела.
Он позвонил Огестаму, тот ответил запыхавшись, высоким голосом, почти срывавшимся на фальцет. Гренс изрядно недолюбливал этого молоденького прокурора, и неприязнь была взаимной. В прошлом году они встречались, работали вместе и противостояли друг дружке, пожалуй, слишком часто, и с каждым следствием их противостояние становилось все очевиднее. Эверт Гренс ничего не мог с этим поделать. У него вызывали отвращение те, кто носит костюмчик в тонкую полосочку, как некую форму, как защиту от обычного мира и не столь ученых людишек, которые, по их мнению, ничего не понимают.
Но сегодня Гренс сдерживался. Он собирался к Анни и хотел сберечь в душе предвкушение этой встречи, поэтому он не дал волю сарказму.
Он объяснил прокурору, что хотел бы получить информацию о результатах его участия в предстоящих сегодня судебных слушаниях о взятии под стражу человека, который по документам проходит все еще как Джон Шварц. Они поговорили об отеке мозга у Юликоски, в отделении нейрохирургии Каролинской больницы его все еще держали под наркозом, так как он мог дышать только при помощи аппарата искусственного дыхания, отметили вопиющую клаустрофобию у того типа, что кричал в тюремном коридоре, потом пара слов — о фальшивом паспорте и «Шварце», решение о задержании которого уже практически принято, это они оба понимали.
— Нанесение тяжких телесных повреждений.
Эверт Гренс перестроился в левый ряд и уже собрался было пересечь сплошную разделительную, как вдруг крепче сжал руль, развернул машину обратно и покатил дальше в правом ряду.
— Тяжкие телесные повреждения? Я тебя правильно понял, Огестам? Это же была попытка убийства!
— Шварц не хотел убивать его.
— Да ты же понятия не имеешь, что такое кровоизлияние и отек мозга! Ты не можешь себе представить последствия. Он что есть силы саданул этого парня ногой по голове!
Теперь Гренс ехал быстрее, он неосознанно жал на газ, пока ждал ответа молодого прокурора.
— Я слышу, что ты говоришь, Гренс. Но это я обладаю юридической квалификацией, я возглавляю предварительное следствие, и я решаю, по какой статье он будет на нем проходить.
— Но все же…
— И только я.
Эверт Гренс не стал кричать, как поступал обычно, когда Огестам слишком уж начинал пыжиться. Он устало положил трубку и, сбавив скорость, съехал с моста в Лидингё и погнал мимо многоэтажек и дорогих вилл во все более редеющем потоке машин. Он-то знал. Он ехал к ней, и он знал.
Санаторий был красиво освещен, хотя была еще середина дня, на фасаде старинного дома горело несколько гирлянд, что-то новенькое, прежде такого не бывало.
Гренсу стало теплее, когда он вылез из автомобиля. Каждый раз одно и то же чувство, все напряжение словно отступает. Не надо быть начеку, и не надо проклинать все на свете. Этот дом вселял доверие, был оплотом постоянства. А та, что ждала его внутри, обладала терпением, он, Гренс, оставался таким, какой есть, и этого ей было достаточно.
Анни, как обычно, сидела у окна. Она, конечно, понимала, что жизнь продолжается там, за окнами, своим чередом, и в меру сил тоже принимала в ней участие.
В дверях его встретила молодая дежурная сиделка. Белый халат был надет поверх ее обычной одежды. Эверт Гренс знал, что девушка учится на врача, а здесь зарабатывает на то, чтобы выплатить образовательный кредит, она была расторопная, отлично ухаживала за Анни, и он надеялся, что она проработает тут до самых выпускных экзаменов.
26 
