148 
— Для меня слишком дорогие, — признается Эмма.
Я щелкаю по кнопке «купить билеты».
— А для меня нет, — вру я.
— Что ты делаешь? Я не могу заплатить…
— Уже поздно, — пожимаю я плечами.
Дело в том, что с финансами у меня сейчас не ахти. У меня одна клиентка, и она не может со мной расплатиться, но хуже того — меня это устраивает. Я точно пропустил в университете курс «Выпей из клиента кровь», поскольку все улики указывают на то, что я являюсь образчиком «Разорившегося адвоката». Но я думаю о том, что могу продать седло, у меня есть отличное английское седло в кладовке под пиццерией. Зачем мне седло, если нет лошади?
— Я включу это в счет, — говорю я, но мы оба знаем, что я шучу.
Эмма на мгновение закрывает глаза.
— Не знаю, что сказать.
— Тогда просто промолчи.
— Я не должна была тебя во все это втягивать.
— Тебе повезло, что на сегодня у меня одно дело: разложить в ящике носки, — шучу я, но она не смеется.
— Прости, — говорит Эмма. — Мне просто… больше не к кому обратиться.
Очень медленно, очень неторопливо, чтобы она не испугалась и не отпрянула, я переплетаю ее пальцы со своими и пожимаю ей руку.
— У тебя есть я, — говорю я.
Если бы я был порядочнее, то не стал бы подслушивать разговор Эммы с бывшим супругом.
— Генри, — сказала она. — Это Эмма.
…
— На самом деле, нет. Я не могу перезвонить позже. Речь о Тео.
…
— С ним все в порядке. Я имею в виду, он думает, что в порядке. Он сбежал из дома.
…
— Разумеется, знаю. Он направляется к тебе.
…
— Да, в Калифорнию. Если только ты никуда не переехал.
…
— Нет, извини. Это не упрек…
…
— Я не знаю почему. Он просто сбежал.
…
— Воспользовался моей кредитной карточкой. Послушай, может быть, поговорим обо всем, когда я прилечу?
…
— Ой, разве я не сказала?
…
— Если ничего не случится, я приземлюсь раньше Тео.
…
— Мы оба летим «Американскими авиалиниями». Встретишь нас в аэропорту? Отлично!
Потом пауза.
— Джейкоб? — переспрашивает она. — Нет, он не летит со мной.
Решено, что я остаюсь на ночь в качестве взрослого старше двадцати пяти лет, чтобы присматривать за Джейкобом, пока Эмма притащит назад с другого конца страны задницу Тео. Сначала, после ее отъезда, задачка кажется ерундовой — мы можем поиграть в приставку. Можем посмотреть телевизор. И, слава богу, сегодня Коричневый четверг, что относительно легко: можно на обед приготовить Джейкобу гамбургер. Час спустя после отъезда Эммы я вспоминаю о завтрашнем слушании — о том, о котором не успел ей сказать, о том, куда я повезу Джейкоба один.
— Джейкоб, — отвлекаю я его от просмотра передачи о том, как делают шоколад «Милки Вей». — Мне нужно с тобой секунду поговорить.
Он молчит. Глаза от экрана не отрывает, поэтому я становлюсь перед ним и выключаю телевизор.
— Я просто хочу с тобой немного поболтать. — Джейкоб не отвечает, и я продолжаю: — Знаешь, через месяц у тебя суд.
— Через месяц и шесть дней.
— Верно. Я думал над тем, как… тяжело тебе будет целый день провести в суде, поэтому придумал, как помочь делу.
— Да? — Джейкоб качает головой. — Я не могу целый день провести в суде, мне нужно делать уроки. И к половине пятого я должен быть дома, чтобы смотреть «Блюстителей порядка».
— Похоже, ты не понял. От тебя это не зависит. Ты являешься в суд, когда тебе скажет судья, и возвращаешься домой, когда он готов тебя отпустить.
Джейкоб пережевывает полученную информацию.
— Мне так не подходит.
— Именно поэтому мы завтра с тобою поедем в суд.
— Но мама уехала.
— Знаю, Джейкоб. Я не хотел, чтобы она уезжала. Суть в том, что причина, по которой мы едем, заключается в твоих словах.
— В моих?
— Да. Помнишь, что ты мне сказал, когда решил, что я могу строить защиту на факте невменяемости?
Джейкоб кивает.
— «Закон о защите прав инвалидов и людей с ограниченными возможностями запрещает дискриминацию инвалидов федеральными и местными властями, включая суды», — цитирует Джейкоб. — Некоторые считают аутизм инвалидностью, хотя я так не считаю.
— Верно. Но если бы ты считал синдром Аспергера инвалидностью, тогда, согласно этому закону, ты мог бы претендовать на особые условия, которые облегчили бы для тебя сам процесс судебного разбирательства. — Я медленно растягиваю губы в улыбке, словно открывая карту, которую прижимал к груди. — Вот завтра и удостоверимся, получишь ли ты их.
148 
