Последние отзывы

  115  

– Ты разрешишь помочь тебе?

Питер сжал правой рукой левую, но не ответил.

– Я не могу изменить тот образ брата, который ты помнишь, – сказал Линли. – Я лишь могу предложить тебе себя таким, каков я теперь.

Питер как будто отпрянул. Когда он в конце концов заговорил, Линли пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать его слова:

– Я хотел быть таким, как ты.

– Как я? Почему?

– Ты был само совершенство. Моя цель. Я хотел быть таким же. Когда я понял, что у меня не получится, то сломался. Если я не могу быть тобой, то вообще не надо быть.

Питер говорил так, словно подводил итог, словно заканчивал едва начавшийся разговор, исключая возможность будущих братских отношений. Линли искал слова, которые помогли бы ему одолеть пропасть в пятнадцать лет и прикоснуться к маленькому мальчику, которого он оставил в Ховенстоу. Слов не было. Обратного пути не бывает, нельзя изменить прошлое.

Его тело как будто налилось свинцовой тяжестью. Линли сунул руку в карман, достал портсигар и зажигалку, положил на стол. Портсигар был отцовский, с красиво выгравированной буквой «Э», которая слегка стерлась с годами. От крышки отломался кусочек, но это ничего не меняло, потому что, даже старый и некрасивый, он напоминал сыну об отце. И Линли нашел слова:

– Я знал, что она спит с ним, когда папа был еще жив. Я не мог это вынести, Питер. Мне было плевать, любят они друг друга или нет, главное, они спали вместе. Мне было плевать, что Родерик жаждет жениться на ней, едва она станет свободной. Мне было плевать, что она все еще любит отца – а я знал, что она любит его, потому что видел, как она продолжала вести себя с ним. И все же я не понимал, я был не в состоянии понять. Как она может любить их обоих? Как может быть преданной одному – заботиться о нем, купать его, читать ему, быть его сиделкой час за часом, день за днем… И в то же время спать с другим? Как смеет Родерик входить в спальню отца – разговаривать с ним – и все время знать, что будет спать с его женой? Я не мог понять. Не мог понять, как такое возможно. Я хотел, чтобы жизнь была простой, а не получалось. Они казались мне дикарями. Они не соблюдают приличия, думал я. Они не умеют себя вести. Их надо учить. И я научу их. Я им задам. Я накажу их. – Линли достал сигарету и подтолкнул портсигар через стол к брату. – Мой отъезд и мои редкие визиты никак не были связаны с тобой, Питер. Ты стал нечаянной жертвой моего желания отомстить за то, о чем отец, возможно, не имел ни малейшего понятия. Если можешь, прости меня.

Питер взял сигарету, но не закуривал, словно боясь сделать еще один шаг навстречу брату.

– Я хотел, чтобы ты был рядом, а тебя не было, – сказал он. – Никто не говорил, когда ты приедешь. Я думал, что это тайна. Только потом я понял, что никто не говорит, потому что никто не знает. И перестал спрашивать. Потом перестал ждать. Когда же ты приезжал, мне нужно было ненавидеть тебя, чтобы не мучиться при расставании.

– Ты не знал о маме и Тренэр-роу?

– Долго не знал.

– А как же?..

Питер закурил.

– В школе был родительский день. И они оба пришли. Мне кто-то сказал: «Тренэр-роу трахает твою мать, Пит. А ты и не знаешь». – Он пожал плечами. – Я сделал вид, что мне наплевать. Сделал вид, что знаю. Все время думал, вот-вот они поженятся. А они так и не поженились.

– Это я виноват. Я хотел, чтобы они мучились.

– Тебе не надо было вмешиваться.

– Но я вмешивался. И вмешиваюсь. Я знал, что мама предана нам. И использовал это, чтобы мучить ее.

Питер не требовал объяснений. Он положил сигарету в пепельницу и смотрел на поднимавшийся от нее дымок. Тщательно подбирая слова, чтобы продолжить разговор, Линли чувствовал себя так, словно оказался на давно знакомой дороге, которая стала вдруг совершенно незнакомой.

– Почему бы нам вместе не одолеть то, что еще предстоит?

– Хочешь расплатиться за прошлое? – Питер покачал головой. – Ты ничего мне не должен, Томми. О, я знаю, ты думаешь иначе. Но я сам выбрал свой путь. Ты не несешь за меня ответственность.

– При чем тут ответственность? Я хочу помочь. Ведь ты мой брат. И я люблю тебя.

Линли говорил обыденным тоном, но для Питера это было как удар. Он вздрогнул, ладонью закрыл глаза. У него задрожали губы.

– Прости меня, – прошептал он в конце концов.

Линли молчал, пока Питер не отнял руку от лица. Ему повезло остаться с братом наедине только благодаря Макферсону, напарница Макферсона, сержант Хейверс, была категорически против послаблений. Она цитировала правила, постановления, прецеденты, пока Макферсон не угомонил ее: «Да знаю я это, девочка. Но позволь уж мне решать». Он отослал ее сидеть возле телефона и ждать результатов токсикологической экспертизы порошка, найденного ими в квартире. Потом Макферсон тоже ушел, предоставив Линли комнату для допросов. «Двадцать минут, Томми», – бросил он через плечо. Итак, несмотря на незаконченный разговор о прошлых мучительных годах, оставалось совсем мало времени, чтобы получить информацию о происшедшем, и совсем его не оставалось на восстановление братских отношений. К сожалению, с этим придется повременить.

  115