62 
Со стороны входа послышался металлический лязг: матроны закрыли входную решетку. Одна из них бежала по лестнице за подмогой. Они оказались в мышеловке: каменная лестница была единственным выходом. Генерал Сторамов выстрелил дважды в сторону лестницы. Но это ничего не могло дать.
Губы Тодора Васлеца были плотно сжаты. Он побелел. Малко увидел, что он пытается что-то сказать, и наклонился к нему.
— В кармане... ключ... — прошептал художник. — Решетка... там... лестница... в церковь.
Малко посмотрел в указанном направлении и увидел в стене решетку. Он ощупал карман и обнаружил большой ключ. Пощупал пульс. Почти пять ударов. Это уже смерть... Малко тяжело встал. Все тихо со стороны входа: там засада.
— Пошли, — сказал он генералу.
Он подбежал к кованой решетке, открыл замок. Решетка приоткрылась. Он обернулся. Эмиль Боровой и Тодор Васлец лежали в нескольких метрах друг от друга. Беглецы поднялись по лестнице и оказались в небольшом помещении, стены которого были увешаны картинами. Турецкие султаны и болгарские цари. Коммунистические власти не показывали их посетителям, но не осмелились уничтожить. В углу лежали краски и другие принадлежности. Видимо, здесь хранит свои вещи Тодор Васлец. В глубине виднелась еще одна лестница. Она оканчивалась закрытым люком. Отодвинув задвижку, Малко открыл люк и просунул в отверстие голову. Он оказался в левом приделе собора.
Беглецы вылезли из люка, закрыв за собой крышку. Собор был пуст. Только одна старуха молилась вдали возле зажженных свечей. Хотя иконы были практически в каждом доме, а в пасхальные дни болгарский архимандрит стоял рядом с главой государства, службы в соборе проводились только «по приглашению», якобы для того, чтобы «защитить» верующих. Первое отступление от жестокой дехристианизации: в этот год болгарам разрешили праздновать Рождество впервые за тридцать восемь лет.
Перед ними показались открытые боковые двери. Они бросились в них и оказались позади собора. Сев в «волгу», генерал сразу же направился в сторону Волгоградского проспекта.
По дороге генерал Сторамов постоянно осматривал себя в зеркало, проверяя грим. Все в порядке. Малко же думал о Тодоре Васлеце, который умирал в Музее икон.
Он еще не сказал генералу, что должен захватить с собой по дороге Лейлу Галата. Оставалось еще много времени. Справа показался огромный сверхсовременный дворец культуры. Вокруг — многочисленные телефонные кабины.
— Остановите здесь, — сказал Малко.
— Теперь вы еще хотите посетить дворец культуры? — с удивлением спросил генерал.
— Нет. Позвонить.
— Кому же?
— Супруге Тодора Васлеца. Предупредить ее. Ее муж, может быть, не умер.
В гневе генерал едва не разбил руль машины.
— Вы сошли с ума! Там наверняка уже полно агентов службы безопасности.
Малко спокойно достал свой «вальтер» и навел его на генерала.
— Немедленно остановитесь, или я стреляю.
Генерал холодно посмотрел на него.
— Вы не посмеете. Вас прислали за мной. Начальство не простит вам этого.
— Мое начальство ничего не узнает. Тодор Васлец погиб. Мы разбили жизнь его супруги. Самое малое, что мы обязаны сделать, — это рассказать ей, что произошло.
Их взгляды скрестились. Генерал остановил машину у дворца культуры.
— Только побыстрее, — бросил он.
Малко хлопнул дверцей «волги». Генерал не убежит: паспорт и авиабилеты у него в кармане. Пришлось дожидаться, пока женщина закончит разговор. Он набрал телефон Тодора Васлеца. Несколько звонков. Наконец послышался голос Сильваны.
— Это Клаус. Произошло несчастье.
— Знаю.
Телефон дал отбой. Малко поколебался и снова набрал номер. Занято. Десять попыток и один и тот же результат. Занято. С неприятным ощущением он оставил попытки. Реакция Сильваны понятна. Он принес смерть в ее семью и теперь уезжает, бросив ее на произвол судьбы. Он вернулся к «волге». Генерал сразу же спросил:
— Ну и как?
— Да никак.
Лейла Галата вышла из автобуса на одну остановку раньше назначенной. Она не желала рисковать. Перед ней расстилалась широкая улица Ленина. Дежурный милиционер из своего стеклянного стакана, возвышающегося над улицей, с удивлением смотрел на редкую здесь норковую шубу. Обычно такие виднелись только в ЗИМах или ЗИЛах рядом с представителями номенклатуры. Но пешком такие никогда не ходят. На всякий случай он отметил этот факт, чтобы доложить руководству. Женщина удалилась, дрожа от холода и страха.
62 
