29 
Тут я поняла, почему Мерси и другие были так обеспокоены, — они знали, что присутствие этой женщины, этой проститутки за столом было оскорблением для меня. Я была глубоко потрясена — ничто не могло показать мне более ясно, что король не уважает меня. Я думала, что он полюбил меня, а он все время смеялся надо мной, над моей наивностью, и привел свою любовницу на ужин, чтобы оскорбить меня. Все это было заранее продуманной игрой, чтобы скрыть еще что-то ужасное и зловещее.
— Вам не следует беспокоиться, — заявила Аделаида. — Мы ваши друзья.
Она посмотрела на сестер, которые тут же кивнули головами.
— Вы можете приходить к нам, когда пожелаете. Вы можете пользоваться собственным ключом к этим апартаментам. Вот! Разве это не показывает, как мы любим вас! Мы ваши друзья. Доверяйте нам. Мы научим вас, как сделать Бэри хорошим мужем. Но всегда приходите к нам, и мы поможем вам.
Аделаида приготовила кофе. Она гордилась своим умением и не позволяла слугам готовить его.
— Меня научил король, — сказала она. — Он раньше готовил его в своих апартаментах и приносил сюда, когда мы были моложе. Затем я приглашала Викторию, но прежде, чем прийти сюда, она вызывала Софи, а Софи вызывала Луизу… Это было до того, как та ушла в монастырь. Вы знаете, она постриглась в монахини не только для того, чтобы спасти свою душу, но и душу короля. Она постоянно молится за него, опасаясь, что он может умереть без отпущения грехов. Что, если он умрет в постели рядом с этой путаной! Луизе приходилось идти сюда длинными переходами и когда она добиралась, король уже собирался уходить, поэтому часто у нее оставалось время только на то, чтобы поцеловать его. Это были счастливые дни… до того, как здесь появилась эта женщина. Конечно, до нее была Помпадур. Король всегда оказывался легкой добычей для женщин. Но было время… — Ее глаза стали задумчивыми. — Все мы взрослеем. Вы знаете, я была его любимой дочерью. Тогда он обычно называл меня Локи. Подразумевалось, что это уменьшительное имя. Он все еще называет меня так, а Викторию — Коше.
— Это потому, что я люблю покушать, — вставила Виктория. — Поэтому я стала немножко полной…
— Софи была Грейл, а Луиза — Чиффе. Наш отец любит давать людям прозвища. Он всегда называл жену нашего брата Бедная Пепа. А ее зовут Мария-Жозефина. Я редко слышала, чтобы он обращался к вашему мужу иначе, чем Бедный Бэри.
— Почему эти двое «бедные»?
— Пепа потому, что, когда она приехала сюда, ее муж был холоден к ней. Он был раньше женат, любил свою первую жену и в брачную ночь плакал по первой жене в объятиях новой. Но она была терпеливой и со временем он полюбил ее, а затем умер. Поэтому она стала Бедной Пепой. А Бедный Бэри… Ну, он отличается от большинства молодых людей… поэтому он и стал Бедным Бэри.
— Интересно, не возражает ли он против этого?
— Бедный Бэри? Ему нет дела ни до чего, кроме охоты, чтения, замков и строительства…
— И еды, — добавила Виктория.
— Бедняжка Бэри! — вздохнула Аделаида, и остальные вздохнули вслед за ней.
Когда я уходила от них, то знала о королевской семье многое такое, чего не знала раньше. У меня появился ключ от апартаментов тетушек. Я буду часто пользоваться им, по крайней мере, с ними я смогу избежать жесткого этикета мадам де Ноай.
Во время бала, который состоялся спустя несколько дней, из-за этикета возникла некоторая сумятица. Дело в том, что бал давался в мою честь, и принцы Лотарингии потребовали, чтобы им было отдано предпочтение по сравнению со всеми другими, поскольку мой отец был Франсуа Лотарингский, и они претендовали на родство со мной. Поэтому принцесса Лотарингская, которая была моей дальней родственницей, полагала, что у нее есть основания занять место в менуэте впереди прочих дам. Герцогини из королевского дома были возмущены и во всем дворце возникла большая сумятица. Король взволнованно расхаживал по своим апартаментам, обеспокоенный возникшей ситуацией. Отказать в притязаниях Лотарингов — нанести оскорбление австрийскому дому, согласиться — означает оскорбить дома Орлеана, Конде и Конти Никогда этикет не казался мне большей глупостью. Король разрешил мадам Дюбарри сидеть за столом рядом со мной, и все же считалось, что я буду оскорблена, если моя дальняя родственница не получит преимущества. Я решила, насколько это возможно, не становиться рабыней их глупого этикета. Однако споры продолжались, пока, наконец, король не решил их в пользу Лотарингии, после чего принцессы отказались явиться на бал, оправдываясь нездоровьем.
29 
