Особенно,... 
84 
Л 19.
У нас единственный, если хотите, неоцененный писатель — это Жулябко, писавший в 1867 г.
Он больше всего любил литературу, которая его не беспокоила, — Шекспира, Гомера…
Находил общие черты у Гомера, Гюго и Диккенса, называл их стихийными; не читал никого из русских авторов, но ненавидел их.
Это мой товарищ; когда-то, лет 15 назад, я получил от него письмо с просьбой пристроить рассказ, но он, по-видимому, забыл об этом, не помнил; теперь мы встретились случайно, в имении.
Литература очевидно ела его, сосала его кровь, не давала ему спать; он любил ее страстно, но она не отвечала ему взаимностью.
И когда утром я уезжал, он стоял в спальне, еще не одетый, и смотрел на меня с ненавистью — ведь я писатель!
Единственный человек, который бывал у него, — это Гавриленко (писавший свою фамилию: Гаврыленко), который говорил только одно: премного вам благодарен! Давал деньги по 12%, сам брал в Двор<янском> банке по 4% и все-таки считался добрым и порядочным ч<елове>ком.
Был и еще [один] знакомый: отставной военный, пьяный, который тоже все время молчал и только напевал за картами: тирли-тирли-солдатирли.
Не читал, но ненавидел, презирал.
Он, выйдя из себя, кричал за обедом: «лижи свою тарелку!»
Теперь модно говорить про психопатов, но какие там психопаты? просто мошенники, которые представились сумасшедшими, и больше ничего.
Л 20.
1 * [Бабы мечтают: как Сергей (лакей) помрет, Федору (солдату) льгота выйдет, вернут назад.]
2 * [Муку в трактире брали.]
3 * [За водой надо было ходить далеко вниз.]
4 * [О<льга> любила слово аще (аще ударит тебя в одну щеку, подставь другую).]
5 * Ольга посылала на могилку мужа и старикам.
6 * [— Сережа, вот раздолье!]
7 * [— Да. [Теперь] Об эту пору в «Слав<янском> Баз<аре>» уже обед.]
8 * [Кирьяк догнал Ольгу под самой Москвой.]
9 * Потом Ольга получила в Москве письмо из дому: жалобы, что старики всё еще не умерли, даром хлеб едят.
10 * [Жену учит это не ваше дело.]
11 * [Кирьяк пришел, похоже.]
12 * Кирьяк и в Москве приходил бушевать.
13 * [Николаю было стыдно перед женой за свою деревню.]
14 * [Изба заштрафована.]
15 * За 5 лет Ольга нисколько не изменилась.
16 * [в Москве и Кирьяк снимался, взявши у кого-то сюртук.]
17 * Про пьяного: не очень чтоб.
18 * [у старосты портрет Баттенберга.]
19 * [во время пожара и на другой стороне зазвонили.]
20 * [заподозрили поджог — это непременно.]
21 * [Н<икол>ай про омоновского лакея: Это мой благодетель, я через него хорошим ч<елове>ком стал. Видя бедность и невеж<ество>, он возненав<идел> брата и мать.]
22 * [гончары жгут горшки.]
23 * Ольгу рассчитали, потому что часто приходил к ней Кирьяк и криком беспокоил жильцов.
24 * [Горничные служат в №№ без жалованья, на одних чаевых.] Ей известны все моск<овские> м<е>бл<ированные> комнаты
25 * [— Пухлую морду в Москве нагуляла, толстомясая!]
26 * [Старый лакей от Омона. Сын наборщик.]
27 * [Мужик за перегородкой: «Барина привел» (обиженным голосом). Его никто никогда не видит!]
28 * [Ольга давно уже не была в церкви: некогда.]
29 * [Нищие то и дело заходили в избу.]
30 * [Каждому мешало жить что-то назойливое; деду — боль в спине, бабке — злость и заботы, невесткам — горе, детям — голод [и], чесотка и страх, одной Ольге было покойно, она была всегда одинакова и ровна.]
31 * [Во всем земство виновато — [это] они не понимали, что [за] такое земство, но это стали говорить с легкой руки фабрикантов и купцов.]
32 * Шестой день, как Ольга ушла из м<е>бл<ированных к<омна>т, дома не ночевала; дочь беспокоилась; вечером томилась, плакала и в этот же вечер пошла добывать денег.
84 
