66 
С этими словами он оставил нас. Как прав он был! Как глупы мы были. Но король только повторял:
— Я никогда не соглашусь на гражданскую войну.
Я тоже боялась ее — слишком боялась, чтобы попытаться убедить его, что, без сомнения, мне удалось бы.
Мирабо был не такой человек, чтобы успокоиться из-за того, что его первый план отвергнут. Он знал о сильной привязанности Акселя ко мне, и они вместе обсуждали, как вывезти нас из Парижа. Мирабо считал, что есть хороший план, и предложил, чтобы Аксель немедленно отправился в Мец, в сторону границы, где находился маркиз де Буйе с верными войсками. Аксель должен был выяснить там обстановку, объяснить Буйе их план и сразу же вернуться в Париж, чтобы приступить к приготовлениям.
Аксель зашел ко мне попрощаться, и я страшно перепугалась.
— Вы понимаете, — спросила я его, — что с вами сделают эти канальи, если они узнают, что вы действуете в наших интересах?
Он ответил, что понимает. Но они об этом не узнают. План разработан. Он собирается переправить меня в безопасное место.
— Они не посмотрят, что вы иностранец! — вскричала я. — О, Аксель, уезжайте из Франции. Не появляйтесь… пока все это не кончится.
Он лишь улыбнулся и заключил меня в объятия. Он сказал, что скоро вернется из Меца и тогда уже не должно быть никакой задержки. Он покинет Париж, и я буду с ним.
Итак, он отправился в Мец, а я старалась приспособиться к монотонности новой жизни, однообразной, но подобной тлеющему огню, который может в любой момент превратиться в большой пожар.
Было приятно увидеть Акселя после благополучного возвращения, но известия, которые он привез, были не совсем хорошими. Буйе все больше охватывала тревога, так как в войсках распространялось волнение. До них стали доходить сведения о событиях в Париже, зачастую преувеличенные, и его уверенность в лояльности войск падала. Буйе считал, что также дает о себе знать бездействие. Если есть необходимость предпринять решающие действия, то это следует сделать без промедления.
Аксель полностью был с этим согласен, как и Мирабо.
— Вы должны приступить к разработке плана побега, — заявил Мирабо Акселю. — Вас как шведа будут меньше подозревать, чем француза.
Между тем он все еще цеплялся за свой первый план. Он ждал проявления смелости со стороны короля и хотел, чтобы тот вел себя как король, выходил на улицы, появлялся среди людей. К нему не испытывала антипатии, народ проявлял любовь к нему, называя его маленьким папой.
— Я считаю, что королеве нецелесообразно появляться на улицах, — сказал Аксель. Мирабо пожал плечами.
— В делах подобного рода необходимо рисковать в определенной степени. Судя по настроению народа, я не думаю, что сейчас королеву могут каким-либо образом обидеть. Но, конечно, настроение толпы может неожиданно измениться.
— Я боюсь за королеву, и не хочу, чтобы она показала себя черни, — заявил резко Аксель.
Ясно, что даже между этими двумя существовали разногласия.
Но в Тюильри появилась новая надежда. Аксель работал с энергией пылкого любовника, Мирабо использовал всю свою страстную силу амбициозного человека, а цель у них была одна. Я верила, что на этот раз наш план увенчается успехом.
Судьба была против нас, кажется, несчастье всегда стоит за спиной, готовое схватить нас.
Я не могла поверить сообщению, что Мирабо умер. За день до этого он чувствовал себя превосходно, его жизненная энергия поражала каждого. В тот день он произносил горячие речи в Национальном собрании, разрабатывал планы с королем. К вечеру он позволил себе удовольствие насладиться плотью — я узнала, что перед тем, как умереть, он спал с двумя оперными певичками.
Мы не знаем точно, как он умер. Все, что нам известно, так это то, что его нет больше среди нас.
В заключении врачей указывалось, что смерть наступила от естественных причин, но мы никогда не узнаем, что действительно убило Мирабо. Он был человеком, который, без сомнения, страдал некоторыми заболеваниями. Образ жизни, который он вел на протяжении длительного времени, не мог не сказаться, но многие утверждали, что члены Орлеанского дома были полны решимости избавиться от человека, который пытался восстановить монархию и распустить Национальное собрание. Не составляло никакой трудности найти нужного человека, который подсыпал бы чего-либо ему в пищу или вино.
Факт остается фактом: мы потеряли Мирабо, а с ним и нашу надежду на восстановление монархии во Франции.
66 
